Севилью в январе 1535 г. 
Они прибыли туда как нельзя кстати. В это время капитан Хуан де Хунко набирал 
добровольцев в экспедицию на берега Новой Андалузии8. Ходили слухи, что там в 
несметном количестве объявилось золото. Братья Кесада записались в отряд и 
стали ждать отъезда. Предусмотрительный Гонсало сумел даже запастись 
рекомендательным письмом к губернатору тех мест Педро де Эредии. Однако 
отправление экспедиции все время откладывалось. А между тем деньги у братьев 
были на исходе. 

В один из последних майских дней в Севилью нагрянул Алонсо де Луго. 
Подходил к концу срок, данный ему отцом для набора участников похода, а 
вакантных мест оставалось еще много. Знакомство со старшим Кесадой 
обернулось для Алонсо редкой удачей. Ему не стоило труда переманить к себе 
Гонсало и двух его братьев. Те в свою очередь уговорили капитана Хунко. И 
вскоре добрая сотня завербованных Хунко людей, уже четыре месяца ждавших 
отправки за океан, оказалась в списке экспедиции Луго. Роль, сыгранная Гонсало 
во всей этой истории, была, очевидно, решающей. Он получил назначение на 
должность старшего судьи — «alcalde mayor» — экспедиции. 

Современников немало удивляло, как мог Гонсало Хименес де Кесада, 
человек сугубо мирной профессии, проявить впоследствии такую сноровку в 
военном деле и стать покорителем целой страны. Думается так произошло 
потому, что конкиста бродила в крови уроженцев испанского юга. Меч, пика, 
аркебуз — все южане отлично владели этими видами оружия и к тому же были 
лихими наездниками. 

Однако счастливая встреча с Алонсо де Луго сама по себе не могла открыть 
путь в Индии. Надо было еще преодолеть рогатки всесильной Торговой палаты, 
ведомства, угнездившегося возле стен севильского кремля — Алькасара. Без ее 
дозволения ни один корабль не мог выйти в плавание к берегам Индий, ни один 
человек не мог покинуть севильскую пристань. 

Первым делом предстояло запастись свидетелями; они должны были 
удостоверить, что желающий отправиться по ту сторону океана не относится к 
числу «запрещенных лиц». Согласно многочисленным королевским 
постановлениям, доступ в Индии заказан был маврам, евреям и их потомкам до 
четвертого колена, рабам — как белым, так и черным, сыновьям и внукам 
погибших на кострах инквизиции и, наконец, иностранцам, которые не жили во 
владениях императора Карла V. 

Чиновники, выслушав показания свидетелей, заносили имена счастливцев в 
толстую регистрационную книгу. Удостоились этой чести трое братьев Кесада. 
Когда было покончено с этими томительными формальностями, будущие 

8 Приморская полоса Колумбии между устьями Магдалены и Атрато. 


конкистадоры не спеша перешли по мосту шумный Гвадалквивир и остановились 
перед воротами монастыря св. Франсиска. Отслужили праздничный молебен, 
освятили знамена, однако до желанного дня отправки было еще далеко. Корабли 
стояли на мертвых якорях, их готовили к дальнему плаванию в аванпорте 
Севильи, гавани Сан-Лукар-де-Баррамеде, лежащей в устье Гвадалквивира. 
Наконец, в октябре 1535 г. наступил долгожданный день, многим он казался 
началом новой жизни. 

Проводы каждой экспедиции справлялись пышно и торжественно. 
Парадное шествие открывали шесть музыкантов с флейтами и свирелями, за 
ними следовали шесть монахов с горящими свечами в руках, затем снова 
музыканты с тромбонами и трубами и снова шеренга из монахов Ордена 
проповедников9. 

Затем появлялись «виновники торжества» — конкистадоры. Первыми шли 
одиннадцать рядов всадников, за ними — десять шеренг аркебузиров — помимо 
шпаг на перевязи они несли подставки для аркебуза и колчаны с острыми 
стрелами. Заключали колонну шесть рядов щитоносцев с небольшими круглыми 
щитами в руках. 

В голове же шествия вели свирепых псов, натасканных на травлю индейцев. 
В Новом Свете без них не обходился ни один поход, они выслеживали индейцев и 
принимали участие в битвах; зубы и когти этих бестий причиняли не меньший 
урон, чем мечи и пули их хозяев. 

Большинство солдат были в «хубонес» — полотняных и меховых куртках. 
Головы их украшали каски из оленьей кожи, чем-то похожие на древнеримские 
шлемы, и береты с пышными перьями. На ногах были длинные штаны — 
вельветовые, бархатные, полотняные, кто в чем горазд, и альпаргаты — легкая 
обувь из пеньки. 

Замыкал эту яркую процессию обоз с разными припасами, за ним шли те, 
кому вверялась забота об удобствах и здоровье сего воинства: лекари, сапожники, 

портные. 

Под восторженными взглядами зевак люди грузились в лодки и плыли вниз