ожение, согласно которому испанский король являлся "викарием" Христа в 
заморских владениях, а право патроната проистекало не от привилегии папского 
престола, а от божественных прав, якобы присущих самой королевской власти. 
Такой тезис обосновал известный испанский юрист Хуан де Солорсано Перейра в 
трактате "Индейская политика", изданном в 1647 г. (Solorzano у Pereyra J. de. 
Politica Indiana, v. I-II. Madrid, 1647).
     Эту же точку зрения высказывал член королевской аудиенсии (суда) в Мехико 
Антонио Хоакин де Рибаденейра-и-Барриентос, выпустивший в Мадриде в 1755 г. 
свод сведений о королевском патронате (Ribadeneyra A. Y. de. Manual compendio 
de el regio patronato Indiano. Madrid, 1755) в котором он называл патронат 
самым драгоценным украшением испанской короны. Рибаденейра утверждал, что 
патронат ведет свое начало от Адама и Евы, что он органически свойствен 
королевской власти, возник с нею и не может быть от нее отделен. Однако корона 
предпочитала ссылаться в оправдание патроната на папские буллы, являвшиеся 
более реальными доказательствами ее прав, чем мифические библейские сказания.
     В 1723 г. в Испании была отменена церковная цензура на книги. В 1804 г. 
Карл VI конфисковал в пользу испанской казны все "богоугодные дела" (обрас 
пиас) – земельную или городскую собственность или просто капитал, на доходы от 
которых церковь содержала приюты, больницы и учебные заведения. Инквизиция, 
давно превратившаяся в королевскую полицию, поддерживала эти мероприятия 
мадридского двора. На этот раз папский престол оказался бессильным повернуть 
колесо истории вспять и вынужден был покорно сносить все эти унизительные для 
него мероприятия католического короля.
     Регалистская политика Мадрида встречала особенно горячую поддержку 
колониальных чиновников и церковных иерархов в заморских владениях Испании. 
Когда Абад-и-Кейпо, епископ Мичоакана, вздумал протестовать против конфискации 
"богоугодных дел" в 1804 г., инквизиция лишила его поста и выслала в Испанию, 
где он умер в опале 20 лет спустя.
     Патронат просуществовал в американских владениях Испании вплоть до 
завоевания колониями независимости в первой четверти XIX в.
     В своей борьбе против церковников, поддерживавших испанских колонизаторов, 
патриоты настаивали на сохранении за ними права патроната, доказывая, что оно 
перешло к ним по праву наследования как к преемникам власти испанского короля.
     Патронат всегда расценивался Ватиканом как принижение папского авторитета, 
оскорбление его достоинства, черная страница в его истории. В Каноническом 
тсодексе – высшем законе католической церкви, принятом в 1917 г. и действующем 
поныне, утверждается, что "право патроната не может быть в будущем ни в каком 
случае законно предоставлено" (Канон 1450). В том же кодексе говорится, что 
если папский престол предоставляет государству в конкордате или вне его право 
выдвигать кандидатов на вакантные церковные должности, то это вовсе не может 
служить достаточным основанием для патроната (Канон 1471).
     Означает ли наличие патроната, что папский престол не разделяет с 
испанской короной ответственности за колониальный гнет? Нет, этого нельзя 
сказать, да и сами сторонники папства не утверждают ничего подобного. Вся 
философия конкисты, ее идеология, концепция завоевания индейцев и их обращения 
в христианство, их подчинение колонизаторам и нещадная эксплуатация – все это 
отвечало принципам христианства, которые всегда воплощал папский престол, 
служивший интересам власти имущих. И когда колонии восстали против испанского 
гнета, папство солидаризировалось с испанской короной и в течение всей войны за 
независимость и многие годы спустя отстаивало ее интересы.
     Королю Испании, несмотря на все его старания, не удалось воспрепятствовать 
связям папства с духовенством в колониях. Миссионеры могли селиться в испанских 
владениях только с особого разрешения Совета по делам Индий, и, однако, в их 
среду просачивалось значительное число иностранцев – итальянцев, немцев, 
французов, чехов, венгров. Многие из миссионеров-иностранцев являлись "слугами 
двух господ" – одновременно работали на испанского короля и на папу римского. В 
папскую казну из колоний поступали через тайные каналы от иезуитского и других 
орденов крупные средства. Да и в колониальной церковной иерархии, несомненно, у 
папства имелась своя агентура: до распространения патроната на метрополию 
назначения на церковные должности в Испании совершались римской курией, а 
колониальные прелаты мечтали завершить свою карьеру, получив в Испании епархию, 
если не кардинальскую шапку, что не могло не толкать их на прямые контакты с 
папством.
     Карл III (1759-1788) строжайше запретил монахам покидать колонии без 
королевского разрешения, а в 1774 г. был отдан приказ арестовывать монахов, 
направлявшихся в Рим без королевской лицензии (Farriss N. И. Op. cit., p. 69). 
В конце XVIII в. короне удалось вырвать у папского престола еще одну уступку: 
были ликвидированы должности генеральных комиссариев – полномочных 
представителей генералов монашеских орденов, местопребыванием которых являлся 
Рим.
     Хотя испанская корона наделяла миссионеров и колониальную церковную 
иерархию большими правами, она вовсе не считала церковников абсолютно надежной 
опорой. Вообще королевской власти было свойственно недоверие к силам, на 
которые она опиралась, и стремление подчинить их деятельность максимальному 
контролю и постоянной мелочной бюрократической опеке. Так, колониальный аппарат 
подвергался бесчисленным проверкам со стороны специальных королевских 
контрольных комиссий (вистас), а каждый колониальный чиновник по окончании 
срока своей службы перед возвращением в Испанию или уходом в отставку 
отчитывался перед особым судебным органом, проходил так называемый "процесс по 
месту службы" (хуисио де ресиденсиа), во время которого любой мог предъявить 
ему претензии и обвинения, а он был обязан дать соответс