университета) и занимался юриспруденцией. Адвокатская практика, по-видимому, не 
приносила ему должного удовлетворения, и в 1611 году он получил каперскую 
грамоту на поимку пирата Петера Эштона в Средиземном море, но, как говорят, 
потерпел неудачу. Впрочем, отметим, что в списках капитанов английского флота 
до 1613 года его имя не появлялось, а сам Мэйнуэринг, возможно, готовился 
сделать карьеру на дипломатическом поприще (он рассчитывал отбыть со 
специальной миссией в Персию). Но так сложилось, что молодой человек пошел по 
другому пути. Получив каперскую грамоту от лорд-адмирала с позволением 
захватывать испанские суда в Вест-Индии, Мэйнуэринг вышел на маленьком судне 
«Резистанс» («Сопротивление») к берегам Нового Света. Пройдя Гибралтар, он 
собрал команду на палубе и предложил обосноваться на Барбарийском побережье, 
где испанских судов хватало. Команда согласилась, и «Резистанс» пошел в Мармору,
 ставшую главной базой Мэйнуэринга.
     Капитан был принципиальным человеком и поставил перед командой условие — 
ни при каких обстоятельствах не захватывать английские суда (что, впрочем, не 
было большой жертвой, так как испанские, португальские и голландские суда 
представляли неизмеримо большую ценность). За короткое время он захватил около 
тридцати испанских судов и добился такого авторитета на побережье, что, 
согласно легенде, запретил барбарийским корсарам трогать английских купцов. 
Более того, он заключил с местным султаном договор, включающий пункт об 
освобождении всех захваченных англичан.
     В родной Англии популярность Мэйнуэринга быстро росла — тем более что 
пират-патриот отклонил предложения о сотрудничестве тунисского бея, испанского 
короля, герцога Савойского и герцога Тосканского 56.
     
     В 1616 году Мэйнуэринг вернулся в Англию, был амнистирован (как и члены 
его команды) и назначен руководить борьбой с… барбарийским пиратством в 
английских водах. В 1618 году после уничтожения трех алжирских судов в устье 
Темзы, он был посвящен в рыцари, стал придворным и другом короля. В 1620 году 
он получил назначение губернатора английских портов на Ла-Манше, а через год 
был избран членом парламента. Несмотря на обвинения в мошенничестве и 
пренебрежении обязанностями, он сохранил свои посты и закончил карьеру в чине 
вице-адмирала.
     Но и другие англичане, ставшие ренегатами, были не менее колоритными 
фигурами. Например, выпускник Тринити-Колледжа сэр Френсис Верней и капитан 
Гиффорд. Во главе двух сотен англичан они вначале подвизались в Марокко, где 
вмешались в междуусобные войны, развернувшиеся после смерти султана Мулай 
Ахмеда. После поражения своего ставленника, они перебазировались в Алжир. Через 
несколько лет их пути разошлись. Верней попал в плен к сицилийцам и стал 
невольником на галерах. Гиф-форд же перешел на службу к герцогу Тосканскому и 
приобрел печальную известность как организатор неудачного нападения на Алжир, в 
гавани которого он попытался сжечь галеры своих бывших коллег по ремеслу. Эта 
операция провалилась, нападавшие понесли большие потери, а алжирский дей 
поклялся страшно отомстить всем англичанам.
     Среди участников «поджога» алжирских галер выделяется неукротимый человек, 
капитан Уард, личность примечательная и весьма характерная для 
средиземноморского пиратства XVII в. Выходец из семьи рыбака, он жил в Плимуте 
и служил на различных судах, но главным его занятием было каперство. Когда же 
при короле Якове I английские власти, заинтересованные в сближении с Испанией, 
попытались ограничить каперскую деятельность, приказав изъять из обращения 
каперские грамоты, и обязали всех англичан, находившихся на иностранной службе, 
вернуться на родину, Уард был крайне недоволен. Еще бы — в старые времена его 
карманы были всегда набиты монетами, вино лилось рекой, «мы могли петь, 
ругаться, бегать за девками и убивать людей так же запросто, как кондитер 
щелкает мух; тогда все море было в нашей власти, и мы грабили, как хотели, 
тогда весь мир был для нас райским садом, полным забав и развлечений».   Этот 
всегда пьяный мрачный сквернослов, драчливый и вздорный буян, готовый 
бражничать в пивной круглыми сутками, не мог расстаться со своей разбойной 
профессией и бежал   из страны. Оказавшись в Гавре с большой суммой денег и с 
драгоценностями, он подбил матросов небольшого барка увести корабль и заняться 
«настоящим делом» — рецепт Уарда от всех жизненных лишений. Сказано — сделано, 
и вскоре разбойничий барк пришел в Средиземное море, где Уард сразу ввязался в 
авантюру Гиффорда. К чести капитана надо отметить, что он выкупил людей из 
своей команды, попавших в плен к корсарам, но дорога в Алжир была для него 
закрыта. Он не отчаялся и избрал своей базой другой порт Магриба — Тунис, где и 
отличился нападениями на корабли венецианцев и рыцарей Мальтийского ордена, 
разбогател, построил великолепный мраморный дворец и жил в нем «более похожий 
на принца, чем на пирата»,   пока не умер от чумы.
     Не менее известен был уже упоминавшийся капитан Эштон, прославившийся 
захватом у Азорских островов одного из судов «Серебряного флота». Когда он 
решил уйти на покой, то избрал местом проживания Виллафранку, купил здесь 
дворец, в котором и провел остатки своих дней.
     В XVII в. «подвиги» подобных лихих капитанов, корсаров Магриба, 
представляли существенную и реальную угрозу для европейской торговли. 
Характерно описание, оставленное испанским бенедиктинским монахом Хаэдо.
     «Плавая зимой и весной, они бороздят море с востока на запад, насмехаясь 
над нашими генералами, экипажи которых тем временем пируют в портах. Зная, что 
тяжелые и заваленные всякой всячиной христианские галеры при встрече с их 
легкими галиотами, тщательно очищенными от ракушек и водорослей, не могут 
мечтать о какой-либо погоне за ними или помешать им грабить и воровать, как им