ования князей. Взамен этого создавалась стройная 
административно-бюрократическая система, основанная на равенстве сословий, на 
усилении роли казны и единой финансовой системы страны, на подчиненных центру 
регулярных воинских подразделениях. Значение всех упомянутых нововведений едва 
ли можно переоценить: впервые в истории Японии император и его правительство 
оказывались не одной из соперничающих политических сил, но единственной, полной 
и общепризнанной властью.
    Серия реформ 1872—1873 гг. уделила внимание также перестройке системы 
аграрных отношений, весьма радикальной по характеру. Земля, законодательно 
признанная собственностью тех, кто ею реально владеет, была закреплена за 
крестьянами. Правда, при этом значительная часть мелких землевладельцев теряла 
свои участки и, не будучи в силах выплатить выкуп за землю и налоги, переходила 
в разряд арендаторов и батраков либо переселялась в города. Но это в принципе 
не изменяло сути дела. Суть же сводилась к тому, что зажиточное крестьянство 
было освобождено от земельной ренты в пользу князей (собственно, именно за это 
князья и получили от казны свои крупные пенсии) и получило возможность за не 
столь уж тяжелый выкуп владеть своей землей и работать на рынок. Иногда эту 
реформу сопоставляют с прусским путем развития капитализма в
    
    сельском хозяйстве. Независимо от того, насколько это сопоставление 
справедливо, оно разумно в том смысле, что аграрная реформа внесла свой немалый 
вклад в становление японского капитализма, обеспечив хотя бы частично 
необходимый для этого капитал (первоначальный капитал, японский вариант 
первоначального накопления).
    Реформы открыли перед японским купеческим капиталом достаточно широкий 
простор для частнопредпринимательской деятельности, социально и юридически 
защищенной и активно поощряемой властями. В стране развернулось достаточно 
быстрое промышленное строительство. Расцветало банковское дело, чему 
способствовало решение правительства в 1876 г. капитализировать княжеские 
пенсии, заменив ежегодные выплаты единовременной компенсацией. Резко 
увеличившийся в результате этого акта банковский капитал не только обеспечил 
бывшим князьям их существование в будущем, но и позволил превратить их в 
предпринимателей, по меньшей мере в рантье, что также содействовало 
первоначальному накоплению японского капитала.
    И наконец, еще одной принципиально важной акцией японского правительства, 
направленной все в ту же сторону, было решение вначале взять на себя 
строительство наиболее крупных и экономически неэффективных промышленных 
предприятий (арсеналы, металлургические заводы, верфи и т.п.), а затем, 
согласно принятому в 1880 г. закону, за бесценок продать их в руки наиболее 
крупных и умело действовавших торгово-промышленных компаний, таких, как Мицуи, 
Мицубиси, Фурукава и др. Тем самым японское правительство не только ясно 
продемонстрировало твердый курс на поддержку защищенного законом частного 
предпринимательства, но и избавило Японию как государство от невыносимого груза 
неэффективной казенной промышленности, тяжесть которого всегда ощущали и ныне 
ощущают подавляющее большинство развивающихся стран.
    Реформы 70-х годов привели к энергичной трансформации японского общества и 
пробудили к жизни новые социальные и экономические силы, в свою очередь 
требовавшие для оптимизации условий своей деятельности новых преобразований, на 
сей раз в сфере политической. С начала 80-х годов в стране развернулось широкое 
движение за конституцию, в первых рядах которого шли оформлявшиеся в партийные 
групйировки сторонники новых методов ведения хозяйства, т. е. частные 
предприниматели города и деревни, вписавшиеся в новые условия существования 
вчерашние самураи, первые поколения получивших европейское образование японских 
интеллигентов, частично и выходцы из высших слоев японского дворянства, из 
княжеских семей. Движение за свободу и права народа (оно именовалось 
«минкэн-ундо») привело к обещанию правительства ввести в 1890 г. конституцию, 
для чего, в частности, в Европу и США была послана 'специальная миссия Ито,
—которой следовало озна-
    
    комиться с соответствующими нормами, институтами и процедурами за рубежом и 
выбрать наиболее подходящие из них для Японии. Ито остановился на прусском 
варианте Бисмарка, что было по-своему весьма логичным итогом поиском: быстро 
развивавшаяся усилиями Бисмарка полуфеодальная Пруссия в конце прошлого века 
действительно была по многим параметрам наиболее сопоставима с Японией.
    В 1889 г. от имени императора был опубликован текст конституции. 
Создавалась конституционная монархия с большими правами императора, которому 
по-прежнему принадлежала законодательная инициатива. Хотя парламент 
контролировал финансы, он был лишен права создавать ответственное перед ним 
правительство. Зато конституция официально провозглашала демократические 
свободы и гражданские права для всех граждан страны — условие, без которого 
успешн развитие капитализма в Японии было бы невозможным. Парламент был созван 
в 1890 г., причем правом избрания нижней и основной его палаты (верхняя была 
чем-то вроде палаты лордов) пользовались лишь некоторые из налогоплательщиков, 
вначале примерно 1 % населения страны, что следует считать нормальным для 
общества, еще не подготовленного к парламентским институтам и вообще к нормам 
демократической процедуры. Первый японский парламент оказался достаточно 
самостоятельным и строптивым. Правительство несколько раз распускало его за 
строптивость, в частности за отказ голосовать за те или иные расходы, особенно 
на военные цели. *
    Провозглашение и реализация демократических прав и свобод открывало путь 
для быстрого развития японского капитализма, развязывало руки молодой японской 
буржуазии, но необычно быстрые для отсталой восточной страны темпы ее 
социальной, экономической и политической трансформации во многом оплачивались