му критерию. Страны, о которых пойдет 
речь, весьма разные. Прежде всего, среди них выделяется группа государств, 
территория которых совпадает с зоной древнейшего развития ближневосточной 
цивилизации (Ирак, Сирия, Ливан, Палестина). Есть и группа весьма отсталых 
государственных образований Аравии, населенных преимущественно 
кочевниками-бедуинами. И, наконец, Афганистан, эта своеобразная контактная зона 
между арабо-иранским и тюрко-средне-азиатским регионами исламского мира. Начнем 
с первой из них.
    Ирак и страны Леванта
    С начала XVI в. эти страны, на протяжении рзда предшествовавших столетий 
переходившие из рук в руки (здесь господствовали арабские халифы и 
тюрки-сельджуки, фатимидские военачальники и
    
    монгольские завоеватели, крестоносцы и всесокрушающее воинство Тимура), 
попали под власть империи Османов. Разоренные непрерывными войнами, то и дело 
разрушавшими плоды мирного труда земледельцев и наносившими непоправимый вред 
тонкому и сложному ирригационному хозяйству, эти страны в XVI—XIX вв. уже почти 
ничем не напоминали своих процветавших в древности предшественников—Финикию, 
Месопотамию (Двуречье, Вавилон), Ливан с его царственными кедрами или 
благословенную Палестину. Следует заметить, однако, что положение стран Леванта 
было более благоприятным по сравнению с Ираком, пришедшим в эти века в 
состояние полного экономического упадка.
    В соответствии с генеральными принципами ислама все земли в завоеванных 
Османской Турцией арабских странах были формально объявлены собственностью 
султана, обложившего их рентой-налогом. Но фактически землей от имени султана 
распоряжались наместники и губернаторы, отчего тяжесть налога сильно возрастала.
 Так, например, доходы ливанского эмира, считавшегося одним из богатейших людей 
в Османской империи, достигали в XVII в. 900 тыс. ливров в год, 340 тыс. из 
которых шли в казну султана. Впрочем, всесилие наместников не следует 
преувеличивать: султан держал жесткий контроль над завоеванными землями и 
бдительно следил за чрезмерно богатевшими своими вассалами — тот же эмир Ливана,
 о котором только что было упомянуто (Фахр эд-Дин II), был казнен в султанской 
темнице. Вассалы, в свою очередь, пользовались любым удобным случаем, чтобы 
ослабить власть султана. В частности, правители Ливана и Палестины активно 
апеллировали к помощи русских войск в гоДы русско-турецких войн XVIII в.
    Что касается Ирака, то он уже с XVII в. стал зоной особых интересов 
английских колонизаторов, укреплявшихся в районе Персидского залива. В XVIII в. 
здесь действовали постоянные представители и резиденты английской Ост-Индской 
компании, причем экономическая деятельность агентов компании со временем все 
более очевидно приобретала и политический характер. Ирак был сравнительно 
далеко от Турции, что в немалой степени способствовало некоторой автономии 
бащадского паши, подчас действовавшего практически независимо от администрации 
султана и ориентировавшегося на англичан. В первой половине XIX в. эта 
тенденция привела к тому, что Дауд-паша прекратил выплату дани султану. Однако 
позиции самого Дауда, несмотря на проведенные им в стране реформы и помощь 
англичан, оказались слабыми. Турецкие войска легко
    Левант — этим термином именуют Сирию, Ливан и Палестину; в узком смысле 
швонтийцы — шпомки осевших в Ливане крестоносцев, смешавшихся с местным
    арабским населением, но сохранивших католическую веру и слившихся поэтому с 
Древнесирийскими монофизитами-маронитами.
    
    вошли в Багдад, и в 1831 г. с претензией иракских пашей на независимость от 
Стамбула было покончено.
    Впрочем, это был в те годы едва ли не единственный успех султана. В ходе 
первой египетско-турецкой войны (1831—1833) Му-хаммед Али Египетский отобрал у 
султана страны Леванта, что способствовало росту могущества ливанского эмира 
Башира II. И хотя по условиям навязанного Мухаммеду Али державами соглэшения 
арабские страны, включая и Египет, в 1840 г. вновь формально стали вассалами 
султана, фактически турецкое влияние в Леванте было подорвано. Зато с середины 
XIX в. Левант, как и Ирак, стал объектом активного экономического и 
политического проникновения колониальных держав.
    Ливан издревле был центром религиозных конфликтов. Существовавшая здесь 
крупная христианская община маронитов конфликтовала преимущественно с шиитской 
сектой друзов. Столкновения друзов с маронитами приняли в 40—60-е годы прошлого 
века характер вооруженной борьбы, даже религиозной резни, причем формальное 
разделение страны на два округа, маронитский и друзский, лишь подлило масла в 
огонь. Когда конфликт достиг апогея (резня христиан в Дамаске в 1860 г.), 
Франция, покровительствовавшая маропнтам, высадила в Ливане свой экспедиционный 
корпус. В 1861 г. этот корпус под давлением англичан был выведен из Ливана, а 
специальная международная комиссия в составе представителей Франции, Англии, 
Австрии, Пруссии, России и Турции выработала «Органический статус Ливана», в 
соответствии с которым Горный Ливан становился особым районом — им управлял 
назначенный турками христианин; упразднялись также старые звания, титулы и 
привилегии, провозглашалось равенство всех перед законом и упорядочивалось 
управление страной.
    «Органический статус» сыграл большую роль в развитии Леванта. Турецкие 
войска были выведены, гражданские права способствовали быстрому росту экономики,
 включая активные связи с колониальными державами. Речь идет в первую очередь о 
Ливане, который с конца XIX в. быстро становился одной из наиболее развитых 
стран арабского мира. Центром его экономических интересов были, как в древности 
у финикийцев, прежде всего торговые и финансовые контакты в Средиземноморье. 
Богатые ливанцы ориентировались преимущественно, как упоминалось, на Францию. 
Позиции Франции в Ливане были, в свою очередь, экономически весьма прочными