начинается. Ниже африканского этот уровень едва ли еще где-либо 
можно встретить. Поэтому тенденция к развитию рынка и некоторому его насыщению 
за счет самодеятельного африканского населения"— факт отрадный и заслуживающий 
внимания.
    Этот факт заслуживает внимания прежде всего в том плане, что он 
свидетельствует о массовом выходе на рынок мелкого местного предпринимателя. 
Только ткой предприниматель может если не насытить рынок — это с успехом делают 
и без него, в основном зарубежные фирмы,— то хотя бы освоить, сделать его своим 
для масс местного населения. А от такого рода освоения рынка и вообще рыночного 
хозяйства местным населением и зависит в конечном счете будущее национальной 
экономики каждой из новых современных стран Африки. Иными словами, 
экономический успех, успех в развитии станет заметен в Африке южнее Сахары 
тогда, когда место
    318
    
    предприниматели. Пока до этого, увы, еще далеко. И обусловлено это многими 
причинами. Частично о них уже шла речь. Обратим теперь внимание на 
социокультурный аспект проблемы.
    Социокультурные стандарты и ориентиры
    Как и во многих развивающихся странах, в отсталых странах Африки — а в 
интересующем нас аспекте они все могут быть отнесены именно к такой категории — 
наивысшим социальным престижем пользуется причастность к власти. Или, точнее, 
место служащего и государственном учреждении. А так как вследствие огромной 
роли государства не только в политической администрации, но и в хозяйстве 
страны государственных учреждений в городах достаточно много, то весь вопрос 
сводится к тому, чтобы найти себе в них место. Именно так обстоит дело со всеми 
теми, кто получил какое-либо образование в своей стране и тем более где-то за 
рубежом (как известно, во многих странах мира существовали и существуют квоты 
студенческих мест для выходцев из африканских стран, которые получают 
образование за небольшую плату, а то и вовсе бесплатно). Какая-то доля 
выпускников вузов, встав благодаря полученному образованию в ряды социальной 
элиты, может заняться бизнесом или пополнить ряды лиц так называемых свободных 
профессий. Однако это меньшинство. Большинство заполняет собой многочисленные 
государственные учреждения и к тому же, по упоминавшемуся уже закону клановой 
солидарности, наполняет низшие должности в этих же учреждениях своей родней.
    Воспринимать государственные учреждения в качестве кормушки — это типичное 
проявление психологии иждивенчества, социального паразитизма, которая 
генетически связана с общинно-коллективистской кланово-трибалистской 
психологией и функционально родственна психологии любого лишенного 
собственности и индивидуальности субъекта, что очень хорошо известно нам по 
собственному опыту. Естественно, это рождает определенный социопсихологический 
стандарт, устойчивый, четко ориентированный стереотип: главное — хорошо 
устроиться, рассчитывать же на самого себя приходится тогда. когда устроиться 
не удалось.
    Преодолеть такого рода стереотипы, уходящие корнями в социопсихологический 
стандарт полупервобытности, очень непросто. Когда на рубеже 50—60-х годов в 
формирующихся странах Африки стал вопрос о том, кто заменит ушедших 
колонизаторов и как организовать производство на предприятиях, в большинстве 
стран пошли по пути резкого увеличения заработной платы рабочих, особенно 
имевших хорошую квалификацию. Этим была повышена
    319
    
    престижность их труда и обеспечена ломка привычного стереотипа. Работать и 
зарабатывать свой хлеб в условиях города за счет собственного труда стало 
достаточно престижным, хотя и престиж государственной службы по-прежнему 
оставался вне досягаемости. Кроме того, высокая заработная плата оказалась 
стимулом к хорошему регулярному труду, учиться которому тоже следовало 
практически почти заново.
    Той же цели преобразования привычных общинно-первобытных стандартов служило 
стимулирование образования в африканских странах. С 1950 по 1988 г. общее число 
учащихся на континенте возросло в 10 раз, с 9,3 до 92,2 млн., причем в средней 
школе — в 27 раз (ныне количество учащихся свыше 20 млн.), а студентов — в 30 
(теперь около одного миллиона). Правда, эти цифры, если исключить арабскую 
Африку, окажутся несколько ниже, как в абсолютных, так и в относительных 
величинах. Но при всем том рост весьма заметен. И пусть даже стремление к 
получению образования, особенно среднего и высшего, стимулируется возможностью 
влиться в ряды правящей элиты и получить свой кусок пирога, не слишком утруждая 
себя трудом. В конечном счете важен процесс и итог: чем больше в странах Африки 
станет образованных людей, тем быстрей они психологически преодолеют синдром 
коллективистской первобытной общинности. И, преодолев, сумеют 
переориентироваться в быстро меняющихся условиях жизни, стать активными 
работниками, влиться в сферу производства и предпринимательства.
    Проблема, о которой идет речь, для Африки сегодня крайне актуальна. 
Известно, в частности, что на континенте проживает 14% населения мира (цифра с 
каждым годом увеличивается), а промышленной продукции здесь производится менее 
1%, сельскохозяйственной—6% (без ЮАР). Привлечение и приучение населения к 
регулярному производительному труду является, таким образом, делом жизненной 
необходимости. И именно для этого нужны резкая ломка привычных стереотипов, 
повышение уровня образованности и культурности населения, для чего — если 
учесть быстрый рост городского населения и вообще влияние стандартов 
полиэтнического города в отличие от родной клново-трибалистской деревни-общины 
— объективно создаются неплохие возможности. Важно уметь и хотеть ими 
воспользоваться.
    Определенную роль в качестве стимула играет и хорошо известный социологам и 
культуроведам так называемый демонстрационный эффект. Ведь все страны Африки 
(быть может, за исключением немногих из чис