литической системы в 
подавляющем большинстве африканских обществ просто не существовало (ее функции 
как раз и исполняла, причем достаточно успешно, сеть социальных связей), то 
неудивительно, что соответствующим образом формировался культурный стереотип и 
менталитет.
    Дело в том, что все связи и вся их сеть в целом были не только знаками, 
обозначавшими место каждого в системе взаимоотношений: кому за кого выходить 
замуж или на ком жениться, от кого ждать помощи в случае беды, с кем в первую 
очередь объединяться в момент опасности и т. п. Значимость социальной сети была 
обширнее и весомее: она как бы навечно закрепляла каждого среди своих. 
Практически это означало, что от своих уйти нельзя, что Каждый всегда и при 
любых обстоятельствах зависит от своих и связан с ними множеством жестко 
фиксированных стандартом нитей. Хорошо это тот плохо — вопрос бессмысленный. 
Такого рода связь рождена условиями первобытной структуры и является фактом 
бытия, не-
    
    традиционные патронажно-клиентные отношения, включенные и привычную 
социальную сеть.
    Суть отношений, о которых идет речь, сводится к тому, что каждый в рамках 
этой социальной структуры имеет свою строго определенную нишу, обусловленную 
многими жестко фиксированными параметрами. Соответственно своей нише каждый 
имеет право на строго определенную долю совокупного общественного пирога. Вся 
эта практика складывалась веками, освящена традицией и потому весьма прочна, 
закреплена в умах африканцев социопсихо-логическими стереотипами. Жить нужно и 
можно только и именно так — и не иначе. В этом суть стереотипов. И они, 
естественно, не могут не оказывать своего влияния на жизненные реалии. Особенно 
отчетливым это становится и проявляет себя, когда речь заходит о столкновениях 
интересов «своих» и «чужих». А такого рода столкновения в современной Африке на 
каждом шагу, если вспомнить о том количестве племен и племенных групп, которые 
обитают на обширных территориях Африки южнее Сахары и из причудливого 
конгломерата которых по прихоти судьбы составлены все современные африканские 
государства. Это вплотную сталкивает нас с проблемами этническими.
    Этнические проблемы и трибализм
    Этнические проблемы в Тропической Африке необычайно обострились именно 
после обретения новыми странами их государственности. За редкими исключениями 
типа воссоединения части Восточной Нигерии с Камеруном в результате плебисцита, 
этнические проблемы и нагнетание в связи с ними напряженности, а также все 
проявления этих проблем, имеющие в современной политологической лексике сводное 
наименование «трибализм»,— это стремление «наших» противопоставить себя «чужим» 
и добиться в чем-то лучших позиций и вообще жизненных условий, чем имеют другие.
 Иными словами, этнические проблемы сродни сепаратистским устремлениям, что при 
благоприятных условиях может вылиться в политический сепаратизм, как то 
случилось с Биафрой в Нигерии в конце 60-х годов, с Катангой (Шабой) в Заире в 
60-х и снова в 70-х годах. Иногда этнические противопоставления усугубляются 
религиозным антагонизмом, однако в Африке южнее Сахары религиозные конфликты 
явно отступают на задний план перед этническими, может быть, из-за 
недостаточной эффективности и христианства, и ислама в этих странах 
(господствующая же здесь местная религиозная система, обычно неточно именуемая 
анимизмом, этнически нейтральна и _потому не накладывает своего отпечатка на 
национальные
    конфликты).
    рушимой и непререкаемой традицией, причем свойственной отнюдь не только 
африканцам. Об этих связях уже шла речь в первой части работы, где давался 
анализ древним обществам. Но там на этом не делалось акцента потому, что связи 
описываемого типа, постепенно трансформируясь под воздействием динамики 
политического и экономического развития, понемногу и достаточно гармонично на 
протяжении веков дополнялись, а затем и во многом замещались связями иного типа,
 свойственными развитому государству, и тем самым теряли свое первоначальное 
значение, обретая иную форму — форму социальных корпораций (община, клан, секта,
 цех, землячество, каста и др.), о месте которых в традиционном восточном 
обществе специально говорилось. Не то в Тропической Африке.
    Здесь сильных государств не было, а потому и не возникали сотрудничавшие с 
властью социальные корпорации. Точнее, эти корпорации или потенциальные их 
зародыши как раз и переплелись в ту социальную сеть, о которой идет речь и 
которая выполняла функции и корпораций, и административно-политической власти 
одновременно. Но принципиальным отличием типичной для африканцев социальной 
сети как раз и является то, что определяет ее отсталость: она безразлична к 
надобщинным политическим административным отношениям и фиксирует незыблемость 
принципа «каждый прежде всего среди своих и для своих».
    Казалось бы, что тут особенного?! Тем более, что нечто в этом роде можно 
встретить у многих народов мира — достаточно вспомнить, к примеру, о горцах 
Кавказа и о многих странах Азии. Но особенное все-таки есть, включая и степень 
силы упомянутой социальной сети, дающей много очков вперед даже спаянным 
традицией кровной мести социальным обязательствам тех же кавказских горцев. Это 
особенное в той роли, какую играют в Тропической Африке патронажно-клиентные 
отношения, в принципе хорошо знакомые и многим другим народам.
    Вообще-то отношения патрон-клиент ба