недоброжелательства со стороны местного 
населения китайские мигранты
    
    организовывались в спаянные жесткой дисциплиной социальные корпорации 
мафиозного типа, функционировавшие на основе хорошо известных всему Востоку 
патронажно-клиентных связей, к тому же резко усиленных традиционным 
конфуцианским духом патернализма.
    Эффект колониализма на Дальнем Востоке оказался сравнительно слабым, так 
что традиционная китайская структура, даже в условиях ослабленного 
неблагоприятными обстоятельствами государства, сумела противостоять его 
воздействию и во многом нейтрализовать его. После революций (даже и до них, еще 
в XIX в.) быстрыми темпами развивался сектор государственной 
протокапиталистической экономики, оказавшийся к середине XX в. много более 
сильным, чем сектор экономики частнокапиталистической.
    Что же касается сектора традиционной экономики, то он в условиях 
трансформации развивался медленно. Более того, сопротивлялся преобразованиям. 
Здесь ситуация близка к тому, что имело место в странах ислама. Однако это 
сходство ситуации не должно заставить нас забыть, что, в отличие от мира ислама,
 в Китае были внутренние потенции для трансформации. Эти потенции уже были 
охарактеризованы на примере хуацяо. Они были продемонстрированы Японией. Ждали 
своего часа они и в Китае, как это стало вполне очевидно в наше время, в 
80—90-е годы.
    В чем суть потенций, продемонстрированных странами дальневосточной 
цивилизации? В самом общем виде — в том, что они обеспечивают эффективное 
экономическое развитие при определенных обстоятельствах.
    К числу этих обстоятельств относится отказ от традиционного для Китая 
сильного государства с могущественной бюрократией и соответственно изменение 
характера традиции. В измененном виде традиция склонна к полезным 
заимствованиям, в первую очередь элементов еврокапиталистической структуры, как 
это было продемонстрировано, в частности, Японией и хуацяо. Однако при этих 
заимствованиях сохранялись не менее сильные и значимые элементы культуры 
традиционной, что и позволяет в случае с Японией говорить о плодотворном 
гармоничном синтезе.
    Менее гармоничным, но делающим свое дело следует считать и тот синтез, 
который демонстрируют хуацяо с их мафиозными корпорациями. Таким образом, 
сущность потенций в том, что они могут обеспечить плодотворный и гармоничный 
синтез, принципиально отличный от того уродливого силового синтеза, который 
являет собой государственная экономика в Китае.
    Принципиальная разница здесь в том, что государственная экономика — 
эквивалент частнокапиталистической в тех обществах, рые не могут 
трансформироваться по еврокапиталистическому
    
    •11111111111111 II 4111111,111 ill
    
    1111111 in 111111 Kill
    
    
    ь
    пути и (или) сознательно отвергают такой вариант развития, тогда как 
гармоничный синтез японского типа или типа хуацяо базируется на 
капиталистической основе и лишь обогащается (гармонизируется) за счет традиции. 
Отсюда и принципиально разный экономический эффект, не говоря уже о 
социально-политических, правовых и прочих институтах.
    
    
    
    Современный Восток — особая, весьма емкая и специфическая часть истории 
Востока в целом. Специфика прежде всего в ее политической актуальности, 
калейдоскопическом динамизме. События следуют одно за другим, ситуация меняется 
едва ли не ежедневно, причем нередко весьма радикально. То и дело происходят 
военные и политические конфликты в том или ином регионе, государственные 
перевороты и многие иные события, из которых, собственно, и составляется ткань 
современной политической жизни. А так как стран, о которых идет речь, не менее 
сотни (не считая тех, что исторически и культурно близки к Востоку, но 
формально, т. е. географически, к нему не относятся, как, например, страны 
Латинской Америки), причем каждая из них закономерно претендует на внимание, то 
из этого следует, что излагать в рамках генерального очерка в деталях и 
подробностях современную историю каждой из стран практически нереально. Впрочем,
 этого и не нужно, ибо для знакомства с отдельными странами существует немало 
страноведческих изданий любого профиля, не говоря уже об обилии различного 
рода-справочников. Перед нами иная задача: обратить внимание на важнейшие 
процессы и наиболее существенные проблемы, характерные либо для всего 
современного Востока в целом, либо для важнейших его регионов, цивилизаций и 
стран. Сквозь призму анализа этих процессов и проблем и высветится то главное, 
что составляет квинтэссенцию событий современной исторри Востока.
    Современная (contemporary; current) история во всем мире обычно выделяется 
в особый раздел или этап истории всемирной. Но если для Запада хронологическая 
грань между нею и новой (modern) историей в некотором смысле размыта и может 
быть сформулирована лишь весьма условно, то для Востока она более очевидна, 
формально и политически весьма отчетливо выражена. Речь идет о деколонизации, 
происходившей в середине XX в., в основном между 1945 и 1960 гг. Правда, 
деколонизация как обретение политической независимости коснулась не всего 
Востока, ибо многие страны его колониями не были и независимость не утрачивали, 
по меньшей мере формально. Однако фактически она так или иначе затронула весь 
Восток, и не только в том смысле, что зависимые страны обрели подлинную 
независимость, но прежде всего тем, что фактическое обретение всеми странами 
Востока реальной политической независимости означало превращение их в свободных 
субъектов современного мира. Свобод-
    
    
    
    ных потому, что каждый имел возможность избирать свой путь развития.
    Разумеется, на выбор пути оказывали свое, порой реша