голландская наука») способствовали тому, что 
японская почва стала прорастать капиталистическими всходами. Таким образом, 
связь колониализма и капитализма сыграла свою роль в случае с Японией. Но вот в 
остальных случаях эта связь применительно к обществам и государствам 
традиционного Востока не могла сработать так, как этого по логике рассуждений 
можно было бы ожидать. Колониальная экспансия европейцев не расчищала 
автоматически или почти автоматически, при направленных действиях колонизаторов,
 путь к капитализму европейского типа, во всяком случае ожидаемыми темпами. 
Напротив, она породила столь яростное сопротивление традиционных структур 
Востока, столь мощную ответную волну, что даже в наши дци, в конце II 
тысячелетия, трудно дать обоснованный прогноз, как и когда достигнет 
еврокапиталистических стандартов развивающийся Восток — если это вообще 
достижимо.
     Мощная ответная волна сопротивления колониальному вторжению и ломке 
привычных норм жизни стран и народов Востока появилась не сразу. В XVI — XVIII 
вв., в начальные периоды колониализма, пока Восток еще не ощутил как следует 
тяжелую руку европейского капитала, ее, казалось бы, ничто не предвещало. Все 
началось позже, в XIX в., и с особой силой проявилось в XX в. Вот о том, как и 
в какой форме зрел внутренний протест традиционных восточных структур против 
бесцеремонного вторжения колонизаторов с чуждыми востоку мерками, нормами и 
принципами жизни, в каких формах выражался этот протест и чем эти формы были 
обусловлены, и пойдет речь в третьей части работы.
     Для удобства изложения и последующего анализа главы этой части разбиваются 
на несколько блоков: Южная и Юго-Восточная -Аадцц Ближний и (Средний рстр 
Дальний Восток; Африка. В рамках каждого из блоков сначала дается историческая 
канва, затем — аналитический очерк.
    
     Блок первый Южная и Юго-Восточная
     Глава 2 Британская Индия
     Индия была первым и по существу единственным государством столь крупного 
масштаба (точнее даже, группой государств, объединенных сплачивавшей их 
цивилизацией, религиозной традицией и общностью социально-кастовых принципов 
внутренней структуры), которое было превращено в колонию. Воспользовавшись 
характерной для Индии слабостью административно-политических связей, англичане 
сравнительно легко, без особых затрат и потерь, даже в основном руками самих 
индийцев, захватили власть и уста новили свое господство. Но коль скоро это 
было достигнуто ( в 1849 г., после победы над сикхами в Пенджабе), перед 
завоевателями возникла новая проблема: как управлять гигантской колонией? Перед 
прежними завоевателями такой проблемы не было. Не мудрствуя лукаво, все они, 
вплоть до Великих Моголов, правили так, как это было определено веками и 
понятно всем. Но англичане представляли собой принципиально иную структуру, к 
тому же находившуюся на крутом подъеме и предъявлявшую все более решительные и 
далеко идущие требования для своего успешного развития. В некотором смысле 
проблема была сходна с той, которую решал Александр после завоевания им 
Ближнего Востока: как синтезировать свое и чужое, Запад и Восток? Но были и 
новые обстоятельства, принципиально отличавшиеся от древности. Дело в том, что 
присоединение Индии к Британии было не столько актом политическим, результатом 
войны либо серии войн, сколько следствием сложных экономических и социальных 
процессов во всем мире, суть которых сводилась к образованию мирового 
капиталистического рынка и к насильственно му вовлечению в мировые рыночные 
связи колонизуемых стран. Едва ли вначале, на первых порах, английские 
колонизаторы задумывались над упомянутбй проблемой. Колонизация проводилась 
руками Ост-Индской компании, стремившейся прежде всего к активной торговле, к 
огромным прибылям, к высоким темпам обога щения. Но в ходе торговых операций и 
во имя все более га рантированного их обеспечения прибиралось к рукам чужое 
имущество, захватывались новые земли, велись успешные войны. Колониальная 
торговля все очевиднее перерастала свои первоначальные рамки, ее подстегивало 
то, что быстрорастущая английская капиталистическая промышленность на рубеже 
XVIII — XIX вв. уже остро нуждалась во все увеличивающихся рынках сбыта 
фабричных
    товаров. Индия была для этого идеальным местом приложения соответствующих 
усилий. Неудивительно, что в изменяющихся обстоятельствах индийские дела 
постепенно переставали быть прерогативой компании, или, во всяком случае, 
только компании. С конца XVIII в., особенно после процесса над У. Хейстингсом, 
первым генерал-губернатором Индии (1774—1785), деятельность компании во все 
возраставшем объеме начала контролироваться правительством и парламентом. В 
1813 г. была официально отменена монополия компании на торговлю с Индией, и за 
15 лет после этого ввоз хлопковых фабричных тканей вырос в 4 раза. 
Парламентский акт 1833 г. еще более ограничил функции компании, оставив за ней 
в основном статус административной организации, практически управлявшей Индией, 
причем теперь уже под очень строгим контролем лондонского Контрольного совета. 
Индия шаг за шагом все очевиднее становилась колонией Великобритании, 
превращалась в часть Британской империи, в жемчужину ее короны. Но завершающая 
часть процесса колонизации оказалась наиболее трудным делом. Вмешательство 
администрации компании во внутренние дела страны и прежде всего в веками 
складывавшиеся аграрные отношения (английские администраторы явно не 
разобрались в реальных и весьма непростых взаимоотношениях владельческих и 
невладельческих слоев в Индии) привело к болезненным конфликтам в стране. 
Приток фабричных тканей и разорение многих из привыкших к престижному 
потреблению аристократов сказались на благосостоянии индийских ремесленников. 
Словом, трещала по всем швам веками функционировавшая привычная норма отношений,
 в стране рее очевиднее проявлял себя болезнен