ма 
институтов, и все развитое общество, уже достаточно прочно базирующееся на 
основе постоянного обмена деятельностью, т. е. общество, состоящее как из 
земледельцев, так и из ремесленников, жрецов, администраторов, воинов, 
необходимой сферы обслуживания (слуги и рабы) и т. п. Каждая из этих категорий 
лиц делает свое дело и необходима для нормального функционирования усложненного 
общества и государства. Каждая из них вносит свой вклад в существование такого 
общества и каждая получает за это необходимые средства для существования. И 
хотя и вклады, и средства зависят от степени значимости труда той или иной 
категории лиц, так что о равенстве внесенных вкладов и полученного взамен 
эквивалента речи нет (и по количеству, и по качеству труда люди в 
сколько-нибудь развитом обществе всегда различались, различаются и будут 
различаться), в то же время нет еще оснований говорить об эксплуатации одних 
другими. Речь пока идет только о взаимном обмене деятельностью и, можно 
добавить, взаимовыгодном для всех обмене, ибо в конечном счете гарантируется 
стабильность существования, что само по себе, как и духовный комфорт, стоит 
немалого. Такой взаимообмен в рамках вынужденного сосуществования при 
исторически сложившейся форме хозяйства был необходим структуре в целом.
    Процесс приватизации, в различных древних обществах протекавший по-разному 
и даже в разное время (в Шумере весьма рано, в Египте сравнительно поздно, в 
Индии достаточно вяло, в Китае весьма энергично), внес немало изменений в 
экономику. Наряду со старыми формами ведения хозяйства появились новые, 
принципиально иные, основанные на частной собственности и рыночном обмене, 
знакомые с товарно-денежными отношениями и способствовавшие обогащению 
отдельных лиц и групп населения. Речь идет о частной земельной аренде, наемном 
труде, о работе производителей, прежде всего ремесленников, на рынок и на заказ,
 о купле-продаже и игре на разнице цен, наконец, о ростовщичестве, долговой 
кабале и т. п. Здесь, в этой сфере хозяйства, всегда доминировал свой закон: 
имущий противостоит неимущему и использует его труд. Как же стали сочетаться и 
сосуществовать обе сферы, обе формы ведения хозяйства?
    В принципе все происходило достаточно гармонично, хотя порой и по-разному, 
в зависимости от обстоятельств. Так, например, индийская община легко и 
безболезненно приспособилась к такому сосуществованию. Сочетание элементов 
частнособственнического хозяйства с традиционными отношениями, освященными 
варново-кастовыми нормами, привело к формированию той весьма специфической 
внутриоб-щинной системы взаимных услуг, которая в науке получила наименование 
джаджмани. Приспособилась к новым условиям и традиционная китайская община, где 
аренда и найм стали привычной нормой, как, впрочем, и долговое рабство, 
ростовщичество. Болезненно шел процесс в ряде обществ Ближнего Востока, 
особенно в Египте. Но в конечном счете приспособились и они. К сказанному стоит 
добавить, что основной сферой новой формы хозяйства стал город — средоточие 
ремесла и торговли, место обитания богатых к знатных особенно причастных к 
власти.
    Дело в том, что процесс приватизации, приведший к формированию новых форм 
ведения хозяйства, едва ли не в первую очередь затронул социальные верхи, 
власть имущих. Эффект престижного потребления был мощным стимулом быстрого 
развития приватизации и связанных с ней форм личного обогащения, к чему верхи 
стремились в первую очередь. Не только весь избыточный продукт земледельцев 
стекался в города, где он после редистрибуции почти целиком и оставался. В 
городах концентрировался также и избыточный продукт ремесленников. Здесь же 
сооружались монументальные строения — плод тяжелого труда привлеченного к 
повинностям населения. Ну и, конечно, в городах оседала немалая доля того 
продукта и труда, который изымался в сфере частнособственнического хозяйства и 
шел в карманы богатеющих собственников — основная часть их тоже жила в городах. 
Как известно, многие из больших городов со временем превратились, как например 
Вавилон, в признанные центры мировой транзитной торговли, для обслуживания нужд 
которой там существовали многочисленные торговые дома, кредитные конторы и т. п.

    Если говорить о более специфических формах ведения хозяйства в 
древневосточных обществах, то одной из них со временем (примерно со II 
тысячелетия до н.э.) стало кочевое скотоводство. Суть этой формы мало 
отличалась от земледельческой — те же формы владения и пользования, но не 
только землей, т. е. пастбищами, или ресурсами, главным образом, источниками 
воды, но также и самим скотом. Однако существовала и жесткая специфика: кочевые 
общества были слаборазвитыми, находились в основном на стадии протогосударства 
и нуждались в постоянном взаимообмене продуктами с оседлыми. Этот последний 
важный фактор сыграл существенную роль в исторических событиях: вспомним 
массированные волны аравийских кочевников — амореев, арамеев и др., 
захлестывавшие время от времени очаги ближневосточной цивилизации. Впрочем, 
оседая, кочевники обычно быстро трансформировались в земледельцев, а их 
первоначальные зоны обитания занимали другие племена, за счет которых 
потенциально формировались новые волны.
    
   Принципы социальной структуры
    В результате сложения первых очагов урбанистической цивилизации и 
последующего достаточно быстрого процесса формирования протогосударств и ранних 
государств, укрупнения социальных организмов за счет усложнения их внутренней 
структуры появился новый тип общества, который в марксистской историографии 
привычно именуют классовым. Для всех нас этот термин удобен и понятен. Но 
соответствует ли он реальности? Иными словами, не нуждается ли он в таком 
количестве оговорок, которые лишают его практически права на широкое 
применение? И наоборот, не ведет ли широкое и безоговорочное применение этого 
термина к тому, что в сознании читателя невольно происходят весьма 
прямолинейные ассоциации: раз классовое общество, стало быть, ведущую роль в 
нем играют классы; классы в классовом