ократической этики, о котором идет речь, складывалась веками 
и в VII—VI вв. до н.э. обрела уже отточенные формы: строгое соблюдение норм 
иерархии и вассальных обязательств (я служу своему господину, или, иначе, 
«вассал моего вассала — не мой вассал»); обязательный учет степени кланового 
родства в связи с возможными претензиями на должность и власть; преданность 
господину до конца; принятые нормы поведения на поле боя, равно как и при 
исполнении должностных обязанностей; культ аристократизма в жизни, т. е. 
строгое соблюдение обязательных норм этики в соответствии со своим статусом. 
Уже упоминалось, что да-фу как особый социальный строй быстро сходили на нет. 
Однако служивые-ши, количество которых со временем все увеличивалось, 
превратились в чжоуском Китае в нечто вроде личных дворян и в качестве таковых 
внесли немалый вклад в его историю. Именно этот низший слой удельно-клановой 
знати оказался со временем решающим звеном в борьбе правителей за усиление их 
власти.
    Правители царств боролись за гегемонию по меньшей мере с начала VII в. до н.
э., когда знаменитый реформатор Гуань Чжун помог усилиться и стать гегемоном-ба 
своему царственному патрону, циско-му Хуань-гуну. После смерти Гуань Чжуна и 
Хуань-гуна влияние Ци ослабло, а гегемоном-ба вскоре стал цзиньский Вэнь-гун, 
сумевший в длительной и полной интриг политической борьбе одолеть соперников и 
создать сильное царство, упрочение власти в котором он видел в том, чтобы не 
создавать уделы во главе с родственниками, могущими претендовать на трон. 
Вэнь-гун щедро наделил уделами неродственных ему сподвижников. Но, хотя эта 
тактика на некоторое время помогла обеспечить власть правителя Цзинь, она в 
конечном счете привела к банкротству: усилившиеся удельные аристократы, в 
междоусобной борьбе истребившие друг друга, в конечном счете (речь о троих 
уцелевших) поделили между собой, как упоминалось, царство Цзинь.
    С ослаблением Цзинь уже ни одно из царств реальным гегемоном-ба так и не 
стало, хотя формально историографическая традиция насчитывает в Чжоу 
последовательно властвовавших пять гегемонов (остальные трое, чьи имена 
варьируются, хотя и выделялись на общем фоне, но всеми признанными властителями 
уже не были). К концу периода Чуньцю более важным было уже не задавать тон на 
всекитайской арене, т. е. не стремиться к гегемонии, а суметь навести порядок в 
собственном царстве. Именно это было главной заботой правителей, причем 
преуспели те из них, кто последовательно вел курс на реформы, суть которых 
сводилась к укреплению в: асти центра. Такого рода реформы примерно с VII в. до 
н.э., предпринятые одна за другой, проводились в различных царствах, причем 
именно они в конечном счете способствовали трансформации внутренней структуры 
чжоуского Китая, что, в свою очередь, подготовило и обусловило процесс 
дефеодализации. Конечным результатом этого процесса стало усиление 
централизованной власти правителей и объединение Китая, превращение его в 
империю.
    
   Глава 12
   Древний Китай:
   трансформация чжоуской структуры; и возникновение империи
    Несмотря на отчетливо выраженную этническую суперстратификацию, суть 
которой сводилась в момент завоевания к привилегированному положению 
завоевателей-чжоусцев, социальное, правовое и имущественное неравенство в 
раннечжоуском Китае были еще не слишком заметными. Конечно, особа 
правителя-вана была священной, и образ жизни его и его окружения соответственно 
выделялись на общем фоне. Это же касается, пусть в меньшей степени, и удельной 
знати. Но, если судить по первым документам об инвеституре и по археологическим 
раскопкам, отличия не были велики. Правители не слишком отличались в образе 
жизни от своих подданных, что, к слову, было позже запечатлено и в преданиях о 
мудрых древних правителях. Постепенно, однако, положение изменялось.
    Усиливалось престижное потребление в верхах. Усложнялась структура 
привилегированных слоев как в чжоуских столицах, так и в разраставшихся уделах. 
Все большее количество сановников и аристократов, воинов-дружинников, а также 
обслуживавших их нужды ремесленников и слуг выделялось из среды общинного 
крестьянства и жило за его счет. Возникали новые города — центры уделов. 
Строились крепости, дворцы, храмы, амбары, склады, дороги и иные крупные 
сооружения. Внутренняя жизнь страны усложнялась, причем это касалось едва ли не 
в первую очередь и крестьянской общины.
    Увеличивалось количество земледельцев, осваивались новые земли, создавались 
новые поселки, причем этот процесс, как упоминалось, шел параллельно с 
ликвидацией этнической и правовой грани между чжоусцами и нечжоусцами, с 
этнической консолидацией в рамках уделов, будущих царств, жители которых все 
более осознавали себя как люди царства Цзинь или Лу, как жители Сун или Ци. 
Менялись формы землепользования и налогообложения. В исконных чжоуских землях 
постепенно отмирала известная со времен Инь практика отработок на больших полях.
 В нечжоуских по происхождению уделах уходило в прошлое взимание дани. С 
Сюань-вана на смену тому и другому пришла десятина-чэ. Крушение Западного Чжоу 
и выход на передний план системы царств означали перенесение центра тяжести 
социально-экономического развития внутрь этих царств, где при общей схожести 
развитие в каждом отдельном случае приобретало свои особые очертания.
    Субъектами власти-собственности в царствах были их правители. Но часть 
своих прерогатив они уступали владельцам уделов-кланов, которые ревниво 
заботились об увеличении своего престижного потребления, содержали при своих 
дворах ремесленников и торговых чиновников-агентов, осуществлявших производство 
и обмен изделиями, в том числе предметами роскоши. Судя по данным источников, в 
молодости такого рода торговым агентом был и знаменитый позже реформатор Гуань 
Чжун. С разрастанием количества привилегированного и незанятого в земледелии 
населения, с увеличением престижного потребления и общей массы избыточного 
продукта, конц