Чандрагупта 
установил связи с Селевком, женился на его дочери и гостеприимно принял посла 
Селевка Мегасфена. Сообщения Мегасфена об Индии, сохранившиеся в отрывках в 
разных древних сочинениях,— важный источник наших знаний о ранней истории 
империи Маурьев, да и вообще о древнеиндийском обществе.
    Итак, середина 1 тысячелетия до н.э. была отмечена заметной тенденцией к 
политической консолидации в Северной Индии. И эту тенденцию никак нельзя 
считать случайной. Напротив, она вполне соответствовала тем серьезным 
внутренним экономическим и социально-религиозным процессам, которые активно 
протекали в это время. Прежде всего это была тенденция к экономической 
интеграции. Хотя долина Ганга не была в той же степени, что и долина Нила, 
определяющей доминантой всего складывавшегося на ее территории очага развитой 
цивилизации, она тем не менее способствовала как экономической интеграции, так 
и некоторому развитию централизованной администрации. Возвышение политических 
центров в долине вело к росту и укреплению городов, к развитию ремесла и 
торгового обмена.
    Города, бывшие прежде всего укрепленными крепостями, начинали играть 
заметную роль в экономике. Немалое число ремесленников работало, по-видимому, в 
системе государственного хозяйства, что было характерным для всех 
древневосточных обществ на ранних этапах их развития. Существовали 
специализированные мастерские, где выполнялись заказы правящих верхов и 
администрации. Но постепенно часть времени ремесленники начинали уделять и 
выполнению приватных заказов. Городские мастера образовывали корпорации-шрени, 
основывали собственные мастерские. Правда, вся частнопредпринимательская 
деятельность ремесленников и торговавших изделиями ремесла и сельского 
хозяйства торговцев находилась под строгим контролем государства. По сведениям 
Артхашастры («Наука о политике» — сочинение, написанное, по преданию, 
советником Чандрагупты брахманом Каутильей и являющееся более теоретическим 
трактатом, нежели источником, повествующим о реальной жизни), были определены 
размеры налогов, а также количество дней, которое ремесленник должен отработать 
в государственной мастерской; был строго регламентирован также порядок 
регистрации местожительства, получения разрешения на отъезд и т.п. Под 
централизованным руководством находились и дорожное строительство, судоходство, 
морская торговля.
    В сфере аграрных отношений тоже очень большую роль играло государство, 
которое выступало как верховный распорядитель земельного фонда. Государство 
регулировало подати и повинности населения. Есть основания считать, что наряду 
с общинными землями существовали обширные царские хозяйства типа 
царско-храмовых земель, характерных для ближневосточной древности. Земли в этих 
хозяйствах обрабатывались либо рабами и наемниками-кармакарами, статус которых 
был достаточно близок к рабскому, либо арендаторами из числа неимущих и 
преимущественно выходцев из низших слоев общества. Существовало и должностное 
землевладение; земли здесь тоже обрабатывались зависимыми или арендаторами. Но 
основной формой землевладения была все-таки община, подробнее о которой будет 
сказано ниже.
    Экономическая интеграция, способствовавшая политической консолидации 
индийцев в середине 1 тысячелетия до н.э., была важным фактором, но не 
единственным и даже не самым главным. Много большую роль в консолидации 
индийцев как этноса и тем более индийской цивилизации как великой 
социокультурной цельности сыграли процессы, протекавшие в это время в 
духовно-религиозной сфере и на тысячелетия определившие облик всей культуры 
Индии, духовные ценности ее цивилизации. Эти процессы начались с того, что 
древние веды стали обрастать уже упоминавшимися толкованиями и комментариями, 
которые энергично разрабатывались усилиями жрецов различных брахманских каст. 
На базе активных религиозных поисков возникали сложные философские построения — 
прежде всего упанишады, в которых дебатировались проблемы бытия и небытия, 
жизни и смерти, первопричины сущего, верховного Абсолюта и т.п. Следует особо 
подчеркнуть, что все эти отвлеченные рассуждения были практически 
исключительным достоянием брахманов, которые ревниво оберегали свою монополию 
на образование, изучение и комментирование священных текстов (слово «текст» 
здесь употребляется условно, ибо в описываемое время текстов как таковых еще не 
было. Вся накопленная веками мудрость запоминалась наизусть и передавалась в 
устной форме из поколения в поколение — собственно, именно это, как и 
разработка мудрых заповедей древности, опять-таки в устной форме, и было делом 
брахманов, между различными кастами которых существовало точно фиксированное 
разделение труда: каждый четко знал, какие именно тексты, проблемы и 
комментарии следует запоминать и разрабатывать ему и всей его касте). Монополия 
брахманов на знание со временем вызывала все большее недовольство со стороны 
соперничавших с ними кшатриев, чей высокий политический статус и чья реальная и 
возраставшая власть питали это недовольство. Оно было тем более основательным, 
что формально кшатрии как дваждырожденные имели право проникать в глубинные 
тайны религиозно-философской мудрости.
    Философские поиски авторов упанишад, к которым постепенно приобщались 
помимо брахманов и некоторые кшатрии, приобретавшие все большую значимость в 
ходе усиления политической власти и централизованной администрации, оказывали 
определенное воздействие на всю атмосферу духовной жизни древней Индии. 
Безусловный авторитет и монопольные позиции брахманов ослабевали. Естественным 
следствием этого было появление новых религиозно-философских течений и 
направлений, у истоков которых стояли проповедники-шраманы, имевшие 
сравнительную независимость мысли и порой даже отрицавшие святость вед или 
стремившиеся поколебать систему варн. Всех этих шраманов объединяла 
оппозиционность традиционному брахманизму, но между собой они расходились 
весьма значительно: одни из них видели свой идеал