мунитет, а другие нередко были в числе 
шэньши, которые играли важную роль в местном самоуправлении, имели влияние при 
канцелярии уездного начальника и достигли виртуозного искусства в деле 
уменьшения своих налогов. Правда, при этом формально налоговый груз 
перекладывался на плечи остальных, но этот выход тоже был невыгодным для казны, 
ибо ухудшал положение земледельцев и постепенно приводил экономику страны в 
критическое состояние. Недобор же налогов, бывший следствием описанного 
процесса, вынуждал казну прибегать к различным дополнительным мелким, местным, 
чрезвычайным и иным поборам и пошлинам, что в совокупности опять-таки ложилось 
тяжелой ношей на налогоплательщиков и тоже вело к кризису.
    Создавался своего рода заколдованный круг. В годы предшествовавших династий 
(Тан, Сун) этот круг разрывался посредством решительных реформ. Династия Мин 
этого сделать не смогла, ибо требование реформ встретило жесткую оппозицию со 
стороны двора. В этом, собственно, и заключался тот затяжной кризис, который 
доминировал в минском Китае на протяжении почти полутора веков и привел в 
конечном счете династию к гибели.
    Минские императоры после Чжу Ди, за редкими исключениями вроде 
реставрировавшего Великую стену Вань Ли, были в основном слабыми правителями. 
Делами при их дворах обычно заправляли временщики из числа родни императриц и 
евнухи — картина, очень похожая на ту, что была полутора тысячелетиями ранее в 
конце Хань. Неудивительно, что на рубеже XV—XVI вв. в стране сформировалось 
мощное оппозиционное движение во главе с наиболее влиятельными конфуцианцами, 
среди которых едва ли не самое видное место занимали члены палаты 
цензоров-прокуроров, обличавшие в своих докладах императору произвол 
временщиков и административные упущения в стране, а также требовавшие реформ. 
Послания такого рода встречали суровый отпор, сопровождавшийся репрессиями, но 
оппозиция не прекращала своих обличений, скорее даже наращивала усилия в этом 
направлении. В конце XVI в. она официально организовалась вокруг академии 
Дунлинь в Уси, возникшей на базе местного училища, которое готовило кадры 
знатоков конфуцианства, будущих чиновников. К этому времени движение за реформы 
и выступления за добродетельное правление уже получили всеобщее признание в 
стране. А такие видные чиновники, как знаменитый Хай Жуй, не только 
демонсгративно, в пределах их власти, шли на обострение отношений со 
ставленниками двора, с протеже временщиков, не останавливаясь перед суровыми 
наказаниями казнокрадов и иных провинившихся, но и были готовы, снискав 
популярность в народе, буквально требовать от императора реформ.
    С начала XVII в. сторонники реформ значительно усилили свои позиции. В 
отдельные моменты им даже удавалось одержать верх, заполучив влияние на тете 
или иного очередного императора. Правда, этот склонный к реформам император 
вскоре быстро устранялся дворцовой кликой, а на дунлиньцев обрушивались гонения.
 К их чести следует заметить, что гонения их не страшили и не заставляли 
предавать убеждения. Не раз и не два очередной влиятельный чиновник подавал на 
имя императора доклад с обличениями и требованиями реформ и одновременно 
готовился к смерти, ожидая от императора приказа удавиться (символом такового 
обычно являлась присылка виновному шелкового шнурка). Власть евнухов и 
временщиков была свергнута лишь в 1628 г. Но было уже поздно. Страна в это 
время была охвачена пламенем очередного мощного крестьянского восстания, 
возглавлявшегося крестьянином Ли Цзы-чэном.
    
   Маньчжуры и династия Цин в Китае
    За полтора века затянувшейся политической борьбы в верхах за необходимые 
стране реформы процесс разорения крестьян достиг крайней степени. Снова 
оживилась деятельность тайных обществ типа «Белого лотоса». Год от года 
возрастало количество беглых, значительная часть которых шла в отряды 
разбойного люда. Брошенные против мятежников войска не могли справиться с 
разгоравшимся восстанием, а в засушливом и голодном 1628 г. в его ряды влились 
новые массы готовых на все отчаявшихся крестьян. Выдвинулись и талантливые 
предводители восставших, одним из которых был Ли Цзы-чэн (1606—1645), 
проявивший незаурядные организационно-политические и полководческие способности.
 Ли Цзы-чэн, заботившийся о возвращении к попранной норме, к существовавшим до 
кризиса отношениям, на занятых им землях конфисковывал имущество богатых, брал 
небольшие налоги, раздавал неимущим конфискованные земли и всенародно наказывал 
взяточников и притеснителей. Эти меры всегда помогали восставшим одерживать 
победы, так что неудивительно, что в 1644 г. войска Ли заняли Пекин, а сам он, 
покончив с Мин, объявил себя императором. Но на этом на сей раз события не 
закончились. Напротив, они стали развиваться самым драматическим образом.
    На протяжении всей второй половины правления Мин, когда в стране шла 
ожесточенная внутренняя борьба за реформы, внешняя политика империи была 
малоэффективной. И хотя при императоре Вань Ли на рубеже XV—XVI вв. была 
отреставрирована Великая стена, она не мешала соседям Китая совершать на него 
спорадические набеги. Осложнились и отношения с южными соседями Китая: в XVI в. 
усилившаяся Япония, которой управлял сёгун Хидэёси, попыталась было вторгнуться 
в Корею и Китай. Несмотря на то что вторжение закончилось неудачей, военных 
лавров минской армии оно не приба-вило. В XVI—XVII вв. В Китае появляются 
первые европейцы— португальцы, затем голландцы. Большую роль при дворе 
последних минских императоров играли католические миссионеры-иезуиты, 
познакомившие Китай с неизвестными ему инструментами и механизмами (часы, 
астрономические приборы), наладившие производство огнестрельного оружия и в то 
же время обстоятельно изучавшие Китай. К началу XVII в. относятся и первые 
контакты России с Китаем (миссия Ивана Петлина в 1618 г.). На фоне всех этих 
многочисленных внешнеполитических, а затем и активных внешнеторговых связей с 
ра