| |
ых
специальностей, в том числе строители высокого класса.
Казалось бы, в сумме все было неплохо продумано и достаточно эффективно,
что собственно, и создавало для султаната прочную опору, способствовало
длительному и непрерывному, несмотря на сменявших друг друга в результате
дворцовых переворотов правителей и смену династий, существованию самого
султаната на протяжении трех с лишним веков. Это выгодно отличало султанат от
предшествовавших ему государственных образований доисламской Индии. И все-таки
внутренне султанат в Индии не был столь прочным, как там, где мусульманское
государство опиралось целиком на мусульманское население. Отсутствие такой базы
не могло не сказаться. В идейно-институциональном плане в стране создались две
налегающие одна на другую социально-культурные общности: индийский индуистский
фундамент и исламская надстройка, возведенная на этом фундаменте.
Несовместимость одного с другим сказывалась постоянно. И хотя в силу пассивной
толерантности традиционной индийской основы на уровне общины и касты эта
несовместимость не была реальной угрозой для существования исламской надстройки,
все-таки отсутствие надежного и своего фундамента эту надстройку не могло не
ослаблять, что, в свою очередь, сказывалось на исторических судьбах Индии в
целом. В частности, это проявлялось в такие критические моменты, когда от
султаната с легкостью отпадали его части, причем некоторые из них, особенно на
юге, возвращались к привычным до-исламским формам существования.
Государства Южной Индии в XV—XVI вв.
Еще в середине XIV в., сразу же после того, как Мухаммед Туглак покинул
завоеванную им Южную Индию, в центре Декана мятежные эмиры подняли восстание
против него и провозгласили своим правителем-султаном некоего Бахмана, ставшего
основателем династии Бахманидов, распространившей свою власть на большую часть
Декана. Как и Делийский султанат, государство Бахманидов было мусульманским, а
основные политические раздоры в нем сводились к острой борьбе между первой
волной исламских завоевателей («деканцев») и новыми пришельцами с севера,
занявшими наиболее влиятельные посты. Государственная администрация, формы
землепользования и взимания ренты-налога были здесь теми же, что и на севере, т.
е. складывались по северному стандарту.
Принявшие титул шаха правители государства Бахманидов вели ожесточенные
войны с расположенным к югу от них индусским государством Виджаянагар, но эти
войны больших результатов не дали. Во второй половине XV в. внутриполитическая
борьба между декан-цами и пришлыми (афаки) усилилась, причем она обострялась
еще и тем немаловажным обстоятельством, что деканцы были в основном суннитами,
тогда как афаки — шиитами. И хотя внутренние распри суннитов и шиитов не
слишком сильно отражались на благополучии государства (стоит напомнить, что
посетивший это государство в 1469—1472 гг. тверской купец Афанасий Никитин
оставил восхищенное описание его), они в конце XV в. все же привели к его
распаду на части. Возникло пять самостоятельных княжеств — Биджапур, Берар,
Бидар, Голконда и Ахмаднагар, крупнейшим из которых был Биджапур. Вместе с
Гуджаратом, делийский наместник которого в XV в. тоже провозгласил себя
независимым султаном с шахским титулом, Биджапур на рубеже XV—XVI вв. вел войны
с усилившимися на территории Индии и пытавшимися расширить свои владения и
сферу своего влияния — как политического, так и в торговых делах —
португальцами, захватившими, в частности, биджапурский остров Гоа.
Государство Виджаянагар возникло практически почти одновременно с Бахмани.
Завоевав и присоединив к себе ряд независимых княжеств, Виджаянагар уже на
рубеже XV—XVI вв. превратился в крупное индуистское государство, равного
которому на юге Индии еще не бывало. И хотя власть самого правителя-махараджи
здесь была не слишком устойчива, так что в результате дворцовых переворотов
одна династия порой сменяла другую, в целом централизованная администрация,
многое заимствовавшая у своих северных мусульманских соседей и усилившаяся
структурно за этот счет, оказалась значительно более прочной, нежели то бывало
прежде. Крепость административного аппарата видна уже в организации власти.
Первый министр махапрадхан был практически вариантом великого вазира. При нем
существовал совет из глав ведомств и представителей князей, а также некоторых
слоев населения, включая торговцев. Наместники-губернаторы не были всесильными
владыками в своих областях; напротив, они подчинялись центру и обычно сменялись
каждые два-три года. В обязанности их входило прежде всего строго следить за
соблюдением порядка в финансовых делах (сбор налогов, поступление дани от
вассальных князей). В округах, на которые делились наместничества, теми же
полномачиями обладали чиновники, тоже в конечном счете ответственные перед
центром.
Весьма сложными, хотя в целом опять-таки напоминавшими исламские, были и
формы землевладения. Если не считать полуавтономные княжества, где в основном,
видимо, сохранялись традиционные формы вассальных связей (хотя и они могли
кое-где трансформироваться под влиянием норм ислама), земли страны в основном
были государственными и находились либо в непосредственном ведении казны, либо
в условном владении воинов. Условные наделы военных, амарам — нечто вроде
исламского икта. Разница, однако, была в том, что военачальники-амаранаяки не
только были обязаны содержать за счет доходов с пожалованных им земель отряд
воинов, но и имели большие полномочия в деле взимания налогов, т.е. сами
определяли норму налогообложения, подсчитывали и распределяли доходы, только
часть которых — обычно не более 1/3 — шла в казну. Амарам не был наследственным
владением, но на практике он нередко оставался в наследство новым поколениям
амаранаяков. Поэтому амаранаяки чувствовали себя в своих владениях достаточно
уверенно,
|
|
