привело к укреплению дисциплины в войске воинов-сипахи, в результате чего 
повысился авторитет центральной власти и были даже одержаны некоторые победы. В 
частности, в 1681 г. была присоединена к империи Правобережная Украина. Но все 
эти успехи были недолгими. Явления, вызвавшие кризис, не были ликвидированы. В 
XVIII в. они проявились вновь, причем с еще большей силой.
    Процесс дробления тимаров продолжался, причем все увеличивалось количество 
тимариотов, которые не были в состоянии выполнять свои воинские обязанности. 
Нуждаясь в деньгах, казна подчас продавала их владения, которые при этом 
нередко переходили в руки разбогатевших торговцев либо ростовщиков. Выходцы из 
этих слоев населения с конца XVII в. активно включились и в сферу откупа, 
которая в интересах казны была усовершенствована: земли категории хасс, как и 
некоторые иные ненаследственные пожалования, все чаще отдавались на откуп 
мультазимам пожизненно. Мультазим, уплатив определенный взнос и ежегодно 
отдавая государству либо владельцу хасса определенную сумму, получал почти 
полную свободу в своих отношениях с крестьянами, в результате чего государство 
порой вовсе утрачивало контроль за положением райя. Снова результатом было 
ухудшение положения крестьян и тимариотов, что не могло не сказаться на 
состоянии страны в целом, включая и ее военную мощь, ее отношения с соседними 
государствами.
    Уже на рубеже XVII—XVIII вв., несмотря на отдельные успехи, Турция 
потерпела л ряд серьезных поражений в войнах. И хотя в начале XVIII в. она все 
же смогла взять реванш в войнах с Венецией, Австрией и Россией, дни ее 
военно-политического могущества были уже сочтены. Все чаще та или иная 
европейская держава в итоге войны с Турцией добивалась определенных льгот либо 
преимуществ в торговле (первые такого рода льготы — капитуляции — были 
предоставлены французам в знак благодарности за их помощь в войне с Венецией и 
Габсбургами еще в 1535 г.; в 1580 г. таких же льгот добились англичане; в 
начале XVIII в. — австрийцы). Примерно с 1740 г. капитуляции стали превращаться 
в неравноправные договоры, предоставлявшие односторонние преимущества 
европейским торговцам, что постепенно открывало двери для проникновения в 
империю европейского капитала.
    Сначала упадок военной мощи, а затем и становившееся все более очевидным 
экономическое и политическое (не говоря уже о социальном, научно-техническом, 
культурном и т.п.) отставание Турции от быстро развивавшейся капиталистической 
Европы, включая и Россию, привели в конце XVIII в. к тому, что для европейских 
держав, прежде с трудом отбивавшихся от натиска турок, возник так называемый 
восточный вопрос — как быть с Турцией? Начиная с этого времени Турция 
фактически утрачивает былую самостоятельность в международных делах, а само 
сохранение империи в качестве крупного военно-политического объединения во 
многом стало зависеть от разногласий между державами, не желавшими за счет 
изменения статуса Османской империи резко нарушить с трудом сохранявшийся 
политический баланс в Европе.
    Правящие круги империи не могли не видеть упадка страны. Вопрос для них был 
лишь в том, как приостановить процесс деградации, какие меры принять для 
укрепления внутренней структуры империи. Совершенно очевидным было, что 
военно-ленная система, вполне оправдывавшая себя ранее, особенно в условиях 
малочисленности этноса завоевателей, давно себя изжила и требовала замены. Но 
что следовало противопоставить ей?
    Второй тур реформ, связанный с именами султанов Селима III (1789—1807) и 
Махмуда II (1808—1839), по сути и духу весьма значительно отличался от первого, 
особенно при Махмуде II. Правда, н на сей раз было кое-что предпринято для 
регенерации приходившей в упадок тимарной системы и поднятия боеспособности 
воинов-сипахи. Но теперь главным было уже не это. Главным стало явственно 
выраженное стремление реформаторов покончить с военно-ленной системой как 
таковой и тем более с таким уродливым проявлением ее, как корпус янычар. 
Основной упор в ходе реформ был сделан на создание новой, реформированной по 
европейскому образцу армии, включая артиллерию, флот, инженерные войска. В 
качестве специалистов-консультантов были приглашены офицеры и преподаватели из 
ряда европейских стран, включая получившего в дальнейшем известность прусского 
военачальника Г. Мольтке. По мере создания и ук-репления этих новых армейских 
формирований султаны избавлялись от старых: в 1826 г. было жестоко подавлено 
восстание недовольных реформами янычар и специальным указом Махмуда II 
янычарский корпус был ликвидирован. Вместе с ним с политической арены был 
удален влиятельный и игравший реакционную роль суфийский орден Бекташи. В 30-х 
годах XIX в. в несколько этапов была упразднена и тимарная система; место 
бывших сипахи заняла новая регулярная армия. Был поставлен даже весьма 
радикально для турецкой традиции звучавший вопрос о возможном включении в эту 
армию турецких подданных из числа немусульманских этнических групп.
    Второй тур реформ и особенно деятельность Махмуда II не ограничились только 
радикальными переменами в военно-административной системе и организации войска, 
хотя это было самым важным для страны. Были внесены изменения и в систему 
администрации (созданы некоторые новые министерства и ведомства по европейскому 
образцу), и в порядок налогообложения, включая форму взимания налогов, проблему 
откупов, и в сферу культуры (почта, газеты, больницы, учебные заведения и т.п.).
 Словом, реформы начала XIX в. следует расценивать как решительный шаг Турции в 
сторону европеизации ее внутренней структуры. Эти реформы заложили основу для 
новой, еще более радикальной в истории страны третьей серии реформ—для 
Танзимата (40—70-е годы XIX в.), о чем речь будет идти в следующей части данной 
работы.
    Второй тур реформ и вся весьма плодотворная в этом смысле деятельность 
султана Махмуда II, время от времени открыто бросавшего вызов отжившим 
традициям вчерашнего дня (так, например, во время одной из своих поездок по