Эсагиле инспектора Римута. Появившись в своей 
конторе, он велел агентам найти блудницу Эалиль и кирпичника Нуску, желая 
узнать все, что с ними произошло накануне. Когда молодая пара была доставлена, 
Иаков сам допросил Эалиль. Ее история показалась ему правдивой — не упоминая о 
подаренных золотых монетах, она честно рассказала всю историю, повторив еще раз,
 как она читала табличку, высмеивающую Кира.

Немыслимое подозрение зародилось у Иакова Эгиби. Выставив всех помощников, он 
сел к столу и надолго задумался. Затем, потребовав к себе аморита с посохом и 
носильщика зонта, он вышел на солнце и не спеша направился пешком через улицу 
Забары и восточные ворота на многолюдный берег Кебара. Там он снял туфли и 
вошел в молельню, где, как всегда, ждали старики.

Это были сородичи матери Иакова, старейшины племен, которые, как велели им 
пророки, придерживались закона Моисея и не выполняли никаких других законов. 
Они поклонялись храму Яхве, хотя даже старейший из них никогда его не видел. 
Им-то Иаков и передал шепотом невероятную новость, рассказал, как собственными 
глазами видел на мосту улицы Адада царя мидян и персов Кира. Более того, нога 
Кира ступала по Вавилону, по Эсагиле, даже там, где стояла табличка с 
насмешливой записью Набонида.

— Перед отъездом Кир сказал мне: «Когда я приду в Вавилон, ты сможешь попросить 
что угодно для своей семьи и племени. Я удовлетворю твою просьбу».

В затемненной комнате у вод вавилонских шепот был еле слышен. Иаков поверил, 
что неизвестный Ахеменид, не умевший читать, — о чем свидетельствовала блудница 
Эалиль — держал данное слово. А из всех сокровищ, спросил он молчаливых старцев,
 какое было величайшее? Золотые сосуды из храма, вынесенные Навуходоносором, 
разрушителем Иерусалима.

Они долго размышляли вместе и принесли эту весть Исайе.

Шпион Римута из квартала Кебар, как положено, донес, что евреи опять устраивают 
заговор, распространяют слухи о пришествии перса Кира и снова говорят о 
возвращении золотой посуды из их храма, стоявшего когда-то в Иерусалиме.

Сам Римут оценил информацию таким образом: в этом не было ничего нового. 
Еврейские пророки и в прошлые годы распространяли дикие истории о пришествии 
мидян, и ничего подобного не произошло. Ничего подобного и не могло произойти. 
Хотя может случиться, что наиболее отчаянные иудеи, которые внушают другим 
мысли о возвращении в Иерусалим, могут попытаться украсть священную посуду из 
подвалов дворца. А значит, в назидание другим стоило бы публично содрать кожу с 
их предводителей, к которым теперь, видимо, нужно причислить двурушника Иакова 
Эгиби. Не преподал ли раньше сам Навуходоносор пример, наказав вождей бунта в 
самом Иерусалиме? Непобедимый Навуходоносор сжег храм царя-бунтовщика Седекии, 
убил его детей на глазах этого иудейского царя, а затем выжег глаза самому 
Седекии!

И тогда инспектор Римут проинформировал царя Набонида.




ЧТО СКРЫВАЛ НАБОНИД


Тем летом Набонид прикладывал некоторые усилия, чтобы казаться сумасшедшим. 
После праздника Нового года и в это последнее лето своего правления он редко 
покидал покои дворца. Он старел; в те редкие случаи, когда нужно было 
посоветоваться с учеными или принять послов, ему прицепляли фальшивую, сильно 
завитую бороду и фальшивый узелок темных волос на затылок. По преданию, древние 
ассирийские монархи были черноволосы и имели зловещий вид, поэтому новая 
халдейская династия пыталась подражать им и внушать страх подданным. Страх 
перед богами, царями и слугами царей держал народ в повиновении, что было важно 
в тяжелые годы эпидемий и нехватки продовольствия. Это лето также выдалось 
тяжелым.

Изобретательный верховный жрец Зерия провозгласил, ссылаясь на предзнаменования,
 что гнев Мардука тяжелым бременем давит на страну. (Это заявление имело 
двоякую цель: внушить низшим классам благоговейный трепет и повернуть их против 
жречества Мардука, которое исподтишка обвиняло Набонида в оскорблении 
пренебрежением божественного хранителя Вавилона. На самом деле в стенах 
цитадели Эсагилы жречество боролось с двором за восстановление своего влияния. 
Башня и храм Экура, можно сказать, вели войну против царского дворца.) Никто, 
кроме могущественных жрецов Мардука, не порицал Набонида. Остальные считали его 
безумцем и, следовательно, стоящим