|
ющим!
Вместо того чтобы бросить им сикли или хотя бы грошик, Якуб Эгиби свернул к
двери иудейского молельного дома, в темноте и тишине которого никого не было ни
видно, ни слышно. У двери, когда обладатель посоха отогнал нищих, Якуб Эгиби
выпустил из руки одежду и сказал им словами иудейских проповедников:
— Помощи ждите с гор.
Затем богач-банкир поспешил скрыться в невидимой комнате колонии пленных иудеев.
ЧТО УВИДЕЛ ИАКОВ ЭГИБИ
Якубу, или Иакову Эгиби, старшему представителю древнего Дома Эгиби,
торговавшего в кредит и со скидками, пришлось приложить некоторые усилия, чтобы
расследовать таинственные обстоятельства, которые привели его, несмотря на все
свойственное ему здравомыслие, в тайный сговор. Он обладал всей
осмотрительностью своей матери, дочери пленника из Иерусалима, и
проницательностью отца-вавилонянина. Значительную долю своих доходов он тратил
на агентов, не только не известных шпионской сети Римута, но и ничего не
знавших друг о друге. Из их отчетов он по крупицам воссоздал в целом историю о
торговцах лошадьми. Ему пришлось выложить кругленькую сумму, чтобы
удовлетворить таким образом свои подозрения, но Иаков не жалел серебра, когда
речь шла о его жизни.
Положив все отчеты перед собой, он обнаружил, что первой деталью того дня после
праздника стала встреча двух молодых возлюбленных, изготовителя кирпичей Нуску
и свободной блудницы Эалиль. Ничего замечательного в этой встрече не было,
поскольку в праздники неразумные молодые люди потратили все свои монеты, и
затем им пришлось поголодать. Несомненно, барышня Эалиль просила своего
возлюбленного держаться подальше от ростовщиков, а он, в свою очередь, добился
от нее обещания никогда больше не продавать свое тело другим мужчинам.
Расставшись с Нуску на мосту, Эалиль направилась своей дорогой, последовав за
арамейскими всадниками.
Эалиль не придавала значения законам, запрещавшим блудницам появляться на
улицах в покрывалах, как женам из семей, и носила на белокурой головке шарфик,
а на тонкой ее руке качался амулет Иштар. Не будучи зарегистрированной храмовой
блудницей, она понимала, что мужчин тянет к девушкам из храма, и к тому же была
очень голодна. По опыту она знала, что вождь далекого племени, разъезжающий на
дорогой лошади, которую редко можно было увидеть в Вавилоне, обычно имел при
себе набитый монетами мешочек. Этот всадник из варваров был упитан — видно, ел
сытно. Сопровождавший его оруженосец был одет в чистую одежду и также ехал на
хорошей лошади. Эалиль проследила за гостями по всей улице Адада до цитадели
Эсагилы, где они уставились на огромную башню, а затем спешились и подошли
поглядеть на таблички, выставленные на просторном, покрытом плитами дворе
царского дворца. Таблички эти рассказывали о победах Набопаласара и
Навуходоносора. На одной из них, недавно установленной Набонидом, третьим
халдейским царем, содержалась насмешка над неизвестным здесь Киром. Несколько
любопытствующих столпилось вокруг, чтобы прочитать новую табличку, и всадники
тоже остановились посмотреть.
Воспользовавшись шансом, Эалиль протолкалась вперед, отбросила с лица шарф и,
словно ища поддержки, схватила арамейца за локоть. Один взгляд, и она поняла,
что заинтересовала бородатого вождя. Она быстро заговорила по-арамейски, учтиво
объяснив происхождение таблички. Казалось, объяснение удивило чужеземцев.
— Что там написано? — спросил высокий оруженосец, также по-арамейски.
Читать Эалиль не умела, поэтому сначала расспросила других очевидцев и потом
объяснила гостям:
— Кир Персидский в ноги мои поклонится; руки мои завладеют его землями;
имущество его станет моей добычей. — Услышав это, бородатый арамеец улыбнулся.
Ободренная Эалиль пересказала шутку Набонида:
— Если Кир ее увидит, то не сможет прочесть.
На этот раз громко расхохотался слуга, даже схватился за бока.
— Что ж, пожалуй, не сможет, — вскричал он. — Но, клянусь Анахитой и Ахурой, их
именами и могуществом, он нашел бы способ ее прочесть.
Этих богов Эалиль не знала. Стоявшие вокруг вавилоняне поглядывали на них
встревоженно, тогда арамеец тоже забеспокоился и потянул смеявш
|
|