— Юный Ахеменид, осмеливался ли ты раньше покидать свои горы и стада боевых 
коней? Ездил ли в Шушан? Несчастное место. Я думаю, ты будешь долго 
путешествовать, увидишь большие города; кроме этого о твоей судьбе могу лишь 
сказать, что она будет очень необычной. И я рада, что у меня такой сын. — Она 
наклонилась и прикоснулась к его запястью. — Ты носишь лишь один этот талисман 
— крылья сверху, снизу Зло? Нет, дай посмотреть. Детская безделушка, скажу тебе.
 Какой силой может небо наделить крылья и какая сила может подчинить себе Зло, 
укоренившееся глубоко в земле?

Браслет действительно был просто семейным символом, и Анахита, 
богиня-хранительница его долины, показывалась лишь в холодных водах рек. 
Вьющиеся волосы Манданы задели лицо Кира. Было очень темно.

— Госпожа, — робко произнес он, — я видел много зла, высохшую и опустошенную 
землю, мор, голод.

— И только-то, Кир, сын мой? — Мандана снова, находясь совсем рядом с ним, 
казалось, витала своими мыслями далеко. — Есть лишь одна госпожа, Великая 
богиня, больше известная женщинам, чем мужчинам, поскольку из мужчин служить у 
ее алтаря могут одни кастраты. Ты вряд ли относишься к их числу. У других 
мужчин она часто берет кровь, как жертву, и отбирает их семя, создавая новую 
жизнь. На самом деле ясно, что плодородие находится в ее распоряжении, 
поскольку, когда Иштар (так ее называют в Вавилонии) спускается в араллу — 
огромный нижний мир, где правит Нергал, источник Зла, — то наверху горит под 
солнцем земля, чахнет урожай, не хватает воды, и поверхность земли умирает, как 
ты видел сам.

Теперь Мандана казалась полностью погруженной в свои мысли; ее мелодичный голос 
говорил и говорил, повествуя о прекрасной Иштар, которая одна осмелилась сойти 
через семь врат ада к трону Нергала, целую вечность ждущего смерти земли и 
торжества сил Зла. У каждой из семи дверей привратники противились ее проходу, 
но прекрасная госпожа подкупала каждого стража и проходила дальше.

— Значит, она смела, — пробормотал Кир.

— Нет, она сообразительна. Первому свирепому стражу она протягивала свою 
усыпанную драгоценностями корону, второму отдавала серьги, третьему — жемчужное 
ожерелье…

Кир почувствовал, что кровь в его жилах ускорила свой бег, ведь Мандана, 
продолжая рассказ, стала сопровождать его действиями. Ее темные волосы упали на 
обнаженную белую шею, а когда она бросила на ковер жемчуга, шарф соскользнул с 
головы.

— Перед четвертым стражем она расстегивала сбрую, тяжелую от золота, пятому 
отдавала браслеты с рук и ног. — Продемонстрировав гибкость, Мандана склонилась 
к ногам. — Шестому она предлагала пояс с драгоценными камнями. Затем седьмому 
отдавала ткань с бедер.

Шарф упал с ее тела, и она поднялась на носках, прижавшись теплым телом к Киру. 
Сжав ее в объятиях, он поразился, до чего же невысокой она оказалась.

Уже поздней ночью Мандана натянула шарф на плечи и облачилась сама, не вызывая 
служанок.

За руку она вывела его на террасу, погруженную во тьму. Кир был не в состоянии 
двигаться самостоятельно. Он осмелился заговорить, но ему не пришло на ум 
ничего, кроме глупого вопроса:

— Что происходит с.., с Госпожой, когда она наконец добирается к трону Нергала?

Не выпуская его руки, Мандана вздохнула:

— Кир, сын мой, тебе так много хочется узнать, даже когда ты держишь в объятиях 
женщину. Что же, если тебе нужно — когда Иштар наконец приходит обнаженной к 
Нергалу, его царица, сидящая рядом, вопит от ревности и своими чарами, при 
помощи магии, как свору собак, спускает на Иштар все болезни и напасти. И 
Госпожа оказывается заточена в аду, пока боги наверху не заметят, что засуха и 
мор охватили всю землю. Они посылают вниз кувшин магической воды, чтобы она 
пролилась на Госпожу, и выбирают среди смертных жертву, чтобы освободить ее, 
вернуть на землю и восстановить на земле зелень и плодородие.

В этот момент Кир не понял, сочинила ли стоявшая рядом женщина эту историю. 
Позднее он пришел к выводу, что царица из Вавилона говорила ему все так, как ее 
учили. Она верила, что Иштар нужна была человеческая жизнь, и в те мгновения, 
возможно, знала, чья именно.

Мандана отпустила его руку и заговорила снова. Сонливость в ее голосе пропала.

— Кир, поскольку мой разум прояснился, я поняла наконец смысл знамения, 
посланного с убийством льва. Ты будешь далеко путешествовать и много страдать, 
пока царская слава не упадет на тебя. Тогда ты вернешься ко мне через эту 
террасу.

У отца Кира была манера способствовать появлению предзнаменований, 
благоприятных дл