у царских ворот. При первых признаках дня, будь то красные солнечные 
лучи или серая пелена дождя, они собирались у черных ступеней. По обе стороны 
от широкой лестницы для охраны своих ворот Камбис намеревался воздвигнуть 
каменные фигуры духов. Но он отложил эту работу, сказав, что для выбора 
наилучшей пары покровителей ему потребуется длительное время. Даже копьеносцы и 
охотники не дежурили у лестницы. Только конюхи вроде Эмбы сидели на корточках, 
готовые принять поводья, если какие-нибудь знатные гости приедут к Камбису и 
спешатся у ступеней. Посетители проходили несколько сот шагов по выложенной 
обожженным кирпичом дороге, проложенной в райской тени платанов. Затем чаще 
всего они обнаруживали царя на широком крыльце дома распекающим садовников. 
Элегантные гости из Двуречья улыбались, замечая деревянные бревна, 
поддерживающие портик. Камбис раздраженно бросал, что живет не в храме и не 
нуждается в полированных каменных колоннах. Однако на самом деле он просто не 
хотел ждать, пока полированные камни поднимут к его только что построенному 
райскому жилищу в Парсагардах.

Поскольку мальчики из школы у ворот совершенно не знали письменности, они 
волей-неволей доверяли словам учителей. Если бы в речь учителей прокралась ложь,
 мысли учеников приняли бы неверное направление. Точно так же, не умея писать 
ни клином на глиняных дощечках, ни черной тушью на папирусе, они должны были 
сохранять все услышанное в своей памяти, как просеянное зерно в сухом ларе. Они 
сидели на голых скамьях и слушали поэтов, произносивших нараспев легенды их 
родного Ирана, древней отчизны Арианвей, раскинувшейся далеко на север и восток.
 Киру никогда не позволяли забывать, что он был арийцем, всадником и 
завоевателем. Он слушал гимны солнцу и семи звездам, охранявшим северное небо, 
впитывал мудрость врачевания растущими травами и мудрость цифр, должен был в 
уме решать численные задачи и отвечать на хитроумные загадки. (Что скрывает 
горные вершины, исчезает, сбегая в долины, и снова исчезает, помогая накормить 
людей и животных? Конечно, это снег, он тает, превращается в потоки и питает 
растущие хлеба!) Старшие юноши, уже носившие меч, проливали свет на всю эту 
учебу.

— Действительно важно, — говорили они, — хорошо ездить верхом, метко стрелять и 
говорить правду.

Мать Кира умерла молодой, и у него не было родных братьев, но было довольно 
много единокровных и двоюродных братьев, оттачивавших на нем свое остроумие. 
Юноши, почти воины, также смотрели на него косо, особенно сыновья вождей других 
племен, у которых не было причин относиться к знатному мальчику из Парсагард 
бережнее, чем к своим соплеменникам.

После обеда школьники направлялись на луг, чтобы практиковаться в верховой езде,
 в плавании в стремительном потоке, в обращении с луком и стрелами. Не считая 
плавания в бурлящей воде, Кир во всем уступал другим и слышал язвительные 
замечания наблюдавших за ним юношей. Однажды вечером старшие мальчики 
посоветовались между собой и, к его удовольствию, предложили ему пойти с ними 
посмотреть на танец с мечами. У огня они сначала разделись до пояса и хлебнули 
напитка хаома, затем запели хором, а когда заиграли флейты и ритмично забили 
барабаны, принялись прыгать друг на друга, размахивая сверкающими клинками и 
громко ударяя щитом по щиту. Это было скорее сражение, чем танец, и, когда 
острое железо касалось плоти, появлялась кровь. Но ни один фехтовальщик не 
уступал другому, и никто не показывал страха перед ранами. У молодежи танец с 
мечами был ритуалом. Он пришел из тех древних времен, когда арийцы были кочевым 
народом — странствовали верхом, жили в шатрах и собирались вокруг костров. 
Семилетний Кир вряд ли представлял себе историю своего народа, но танцы под 
барабанный бой его волновали. Под конец высокий юноша Митрадат, сын вождя 
маспиев, подошел к нему и спросил:

— Страшно было?

— Нет.

У Митрадата была манера встряхивать золотистой гривой. Взяв Кира за руку, он 
поднял царский браслет к свету.

— Ты носишь изображение Ази-Дахаки. А приходилось ли тебе видеть три злых лика 
этого бога?

Нет? А я их видел, в темноте, на расстоянии вытянутой руки, когда Ази-Дахака 
прятался. Не побоишься отправиться в путь один, чтобы посмотреть на него?

Кир обдумал вопрос, словно искал ответ на загадку. Хотя он чувствовал страх, но 
знал, что должен согласиться испытать храбрость. Не говоря ни слова, он кивнул.

— Ладно, — сказал Митрадат, — тогда мы покажем тебе путь к логову. Когда 
дойдешь до конца дорожки, нужно будет ждать, пока темнота не рассеется, иначе 
не увидишь ни трех ликов Ази-Дахаки, ни обвивших их змей.

Само собой разумеется, они взяли лошадей, маспий поскакал впереди, мальчик за 
ним, а еще один юноша позади. Прежде чем взнуздывать своего пони, Кир приказал 
мальчику-слуге придержать Гора, мастифа, спавшего по ночам у его двери. Они 
от