, обратившись лицом к Пекину. Имя 
государя считалось до такой степени священным, что иероглифы, употреблявшиеся 
для его обозначения, уже не могли служить для других слов. «Всяк да повинуется 
со страхом и трепетом!» — такой фразой обычно заканчивались указы Сына неба.
      «Властелин всей земли» считал для себя унизительным отвечать на письма 
глав иностранных государств. Он поручал это делать своим министрам. На 
дипломатических представителей западных государств в Пекине смотрели как на 
посланцев вассальных правителей, которые управляют варварскими народами, 
находившимися на низшей ступени цивилизации,
      Поскольку маньчжурские правители «не знали себе равных» за пределами 
Китая, представители других государств не имели права обращаться к ним стоя. 
Все без исключения иностранные послы, прибывшие в Китай, рассматривались как 
данники. Чтобы подчеркнуть подчиненное положение их правителей по отношению к 
Сыну неба, была разработана целая система унизительных церемоний.
      От иностранных послов требовали выполнения сложного этикета. По команде 
специального чиновника посол и сопровождающие его лица должны были встать на 
колени, после чего сделать три земных поклона (кэ-тоу). Затем произносилась 
новая команда, и посол вставал, чтобы тут же вновь два раза опуститься на 
колени и отвесить каждый раз по три земных поклона.
      Тот, кто обращался к императору, обязан был совершать челобитье в знак 
покорности, подчинения и благоговения перед Сыном неба, который выполнял на 
земле волю неба и считался владыкой не только Китая, но и всего мира. В 
древности этот этикет имел также другое предназначение: чтобы предохранить 
правителя от неожиданного на него нападения, его подданным вменялось в 
обязанность обращаться к нему на коленях — это затрудняло попытки покушения на 
правителя.
      Во время царствования императора Тунчжи спорным вопросом в отношениях 
между маньчжурскими правителями и иностранными представителями стал вопрос об 
этикете — челобитье.
      Иностранные дипломаты противились исполнению правил этикета, унижавших 
престиж их правительств. По этому поводу между представителями ряда держав и 
маньчжурским правительством велись долгие дебаты, в результате которых в 1873 г.
 оскорбительный этикет «три раза встать на колени и сделать девять земных 
поклонов» был отменен. Сын неба вынужден был «великодушно» отойти от 
установленного правила. И тем не менее от иностранного дипломата требовалось 
соблюдать на аудиенции у императора определенный ритуал: три низких поклона 
головы. Первый — при входе в аудиенц-зал, второй — через два-три шага, третий — 
на некотором расстоянии от трона. По окончании аудиенции повторялся тот же 
церемониал, причем дипломат должен был удаляться, пятясь спиной к выходу из 
аудиенц-зала.
      Но возникло другое непредвиденное затруднение: дипломатам в парадной 
форме полагалось быть при шпаге (тупой и безобидной), но по китайскому этикету 
не допускалось ношения оружия в присутствии императора, нельзя было также 
являться в очках или в пенсне.
      Вообще очки запрещалось носить в присутствии более высокопоставленных 
лиц: близоруким приходилось снимать их перед начальством. На суде, например, 
человек не мог надеть очки, не испросив на то предварительно разрешения судьи. 
Очки считались как бы знаком отличия, высшего достоинства. Как только человек 
получал ученую степень, он обзаводился очками, даже если обладал превосходным 
зрением.
      
      Зафиксирован случай, когда на аудиенцию к императору прибыл иностранный 
посол в очках — он настолько страдал близорукостью, что не мог обойтись без них.
 И тем не менее он был вынужден снять очки: его ввели в аудиенц-зал под руки.
      Вот, например, как проходила аудиенция императора Гуансюя с иностранными 
послами. Император восседал в Павильоне цветов литературы (Вэньхуа дянь) на 
троне, перед которым стоял покрытый желтым шелком столик. Позади трона 
размещались императорские атрибуты: зонтик и высокое опахало из павлиньих 
перьев. Рядом с троном стоял на коленях великий князь Гун или великий князь Цин.
 По обеим боковым стенам павильона находилась гвардия, вооруженная мечами, а за 
ней — придворные и евнухи.
      Посол со свитой подходил к трону, отвешивая по пути три низких поклона, 
произносил краткую речь, в которой упоминалось о данном торжественном событии. 
Его речь переводилась драгоманом посольства на китайский язык. Великий князь 
Гун или великий князь Цин переводил речь с китайского на маньчжурский язык, 
после чего посол передавал послание главы своего государства великому князю. 
Последний клал послание на столик перед императорским троном. Император кивком 
головы благодарил за поздравление ив нескольких словах выражал удовлетворение. 
Великий князь спускался с возвышения, где находился трон, и передавал слова 
императора по-китайски драгоману, а последний переводил их на родной язык послу.
 На этом аудиенция заканчивалась. Посол, отвешивая низкие поклоны, покидал 
императорскую приемную.
      Императорский двор, насчитывавший несколько тысяч чиновников, евнухов, 
гвардейцев, женщин гарема и рабынь, представлял собой маленькое государство в 
государстве с собственным управлением, законами, судом и финансами.
      Если император побаивался неба, то земля для него была настоящей вотчиной.
 Не существовало знаков восхищения и почитания, которые бы не оказывались Сыну 
неба.
      Личность Сына неба считалась священной. Это был единственный в Китае 
человек, который никому не отдавал отчета в своих поступках. Хотя управлением 
страной непосредственно занимались министры и губернаторы, но воля монарха для 
них считалась законом и любое государственное решение могло быть приоста