кин?
      Ли Ляньин объяснил своему другу детства, как он попал в город, и просил 
подыскать ему более подходящую работу. Евнух Шэнь обещал помочь оказавшемуся в 
беде земляку.
      Через несколько дней Ли Ляньин при содействии друга оказался в 
императорском дворце в качество рядового евнуха. Он старательно учился 
прислуживать, познавал правила вежливости и церемоний в общении, осваивал 
элементарные основы дворцового этикета.
      За высокий рост и физическую силу Ли Ляньина определили носильщиком 
паланкина вдовствующей императрицы Цыси. Через некоторое время его повысили по 
службе, сделав придворным парикмахером. На этом поприще он проявил свои 
способности, предложив более удобную наколку для дворцовых дам. Старомодная 
маньчжурская наколка, по форме ничего общего не имевшая с европейской, была 
чрезвычайно громоздкой и причудливой: украшенная цветами и драгоценными камнями,
 с двумя большими крыльями, сделанными из жесткого каркаса, обтянутого атласом, 
она напоминала необычный головной крылатый убор. Прическа с величественной и 
красочной наколкой легко портилась от небольшого дождя или легкого дуновения 
ветра и выглядела нелепой. Это приводило в отчаяние Цыси, но отменить такую 
неудобную прическу она не решалась.
      Чтобы наколку сделать более устойчивой и избавить дворцовых дам от 
излишних волнений за ее сохранность, Ли Ляньин придумал особый каркас. Это 
новшество понравилось Цыси, и она повелела всем дворцовым дамам воспользоваться 
его выдумкой.
      Так Ли Ляньин стал постепенно завоевывать влияние во дворе, где царили 
зависть и интрига. Обладая врожденной хитростью и рассудительностью, он подавал 
разумные советы окружающим, и это способствовало росту его собственного 
авторитета среди чиновников двора.
      Цыси оценила способности и преданность Ли Ляньина, сделав его своим 
главным евнухом. Она приблизила его к себе и даже позволяла ему разговаривать с 
ней сидя, в то время как всем остальным разрешалось разговаривать только стоя. 
Ему дозволялось первому обращаться к Цыси, если она не вызывала его на разговор,
 а иногда разрешала ему даже разделять с ней трапезу.
      Его в шутку называли «девятитысячелетним господином» (в отличие от 
императора, называемого «десятитысячелетним господином»). Это был высокий, 
крупного телосложения человек. Сильные челюсти, крупный нос, колючие глаза, 
толстые губы и рельефный подбородок придавали его лицу особую выразительность,
      Во время пребывания в Жэхэ Ли Ляньину было поручено делать массаж 
страдавшему от нестерпимой боли императору Сяньфэну. Такая служба дала ему 
возможность быть свидетелем разговоров высших сановников с правителем, о чем он 
сообщал Цыси.
      По древнекитайским религиозным воззрениям, больной человек мог 
восстановить свое здоровье, принимая лекарство, состоявшее из кусочка 
человеческого мяса от сына больного, его близкого родственника или преданного 
друга. Такое суеверие основывалось на убеждении, что божества, тронутые 
самопожертвованием, позволят больному вылечиться.
      Незадолго до японо-китайской войны (1894— 1895) Цыси серьезно заболела. 
Ее навестил главный евнух Ли Ляньин. Сделав театральную позу, выражавшую 
глубокую печаль, вдовствующая императрица сказала:
      — Я чувствую приближение моей смерти, потому что нет у меня ни одного 
преданного человека, который бы дал мне единственное лекарство, способное 
вылечить меня.
      Ли Ляньин понял без дальнейших объяснений, на что она намекала — на мясо 
живого человека.
      Вскоре после такого необычного разговора Цыси выздоровела и обратила 
внимание, что Ли Ляньин отсутствовал на службе несколько дней. Когда она 
осведомилась о причине его длительного отсутствия, ей ответили, что главный 
евнух был болен. Впоследствии стала известна причина его болезни: он отрезал 
кусочек мяса от своего бедра, сварил его и подал к столу больной вдовствующей 
императрицы. Такой самоотверженный поступок главного евнуха заслужил высокой 
похвалы Цыси, и она одарила его всевозможными почестями.
      Обладая природными способностями и большой проницательностью, Ли Ляньин 
хорошо изучил характер и повадки Цыси. По выражению ее лица он безошибочно 
определял настроение своей своенравной повелительницы и знал, как в том или 
ином случае повлиять на нее.
      Главный евнух прежде всего отвечал за охрану личных покоев Цыси, и никто 
не мог войти в ее апартаменты без его разрешения. Добившись полного доверия 
вдовствующей императрицы, он, по существу, стал хозяином и распорядителем 
финансов императорского двора — любой обитатель двора без его согласия не мог 
быть разжалован, понижен в должности или казнен.
      Зная скупость вдовствующей императрицы, Ли Ляньин вкладывал ее деньги в 
выгодные финансовые и торговые сделки, которые приносили ей большие прибыли.
      Немалым источником обогащения была продажа должностей. Все чиновничьи 
должности в императорском дворце и за его пределами покупались и продавались: 
сановник за высокопоставленную должность шанхайского даотая (начальника 
области) платил 70 тысяч лянов; маньчжуры, чтобы приобрести должность чиновника 
третьего класса в императорском дворе, должны были уплатить 130 тысяч лянов. 
Один высокопоставленный чиновник был освобожден от тюремного заключения и 
восстановлен в прежней должности за взятку в 100 тысяч лянов. Значительная 
часть этих денег присваивалась Цыси и ее главным евнухом.
      Вплоть до своей смерти (по некоторым источникам, его отравили) Ли Ляньин 
с помощью интриг, вероломства, лести и подкупа преданно служил своей 
повелительнице, извлекая из этого огромные выгоды.
      Ли Ляньин, пользуясь почти безграничным доверием Цыси, употреблял свою 
власть по своему усмотрению. В минуты гнева он с садистским наслаждением 
наблюдал, как молодью евнухи корчили