, что маньчжурские войска не в состоянии приостановить продвижение 
иностранных интервентов. 22 сентября 1860 г. он покинул Пекин и направился в 
Жэхэ; его сопровождал длинный обоз, состоявший из паланкинов, двухколесных 
повозок, евнухов, стражи, а также табуна скота.
      Население Пекина охватила паника, особенно когда распространился слух о 
бегстве императора. Тысячи маньчжурских солдат, словно дикие орды, бродили по 
улицам столицы голодные, грязные и оборванные: им несколько дней не выдавали 
жалованья и пайка. Чиновники покидали свои служебные посты, и это еще более 
усиливало беспорядки и мародерство.
      Ниласы чувствовала, что бегство в Жэхэ с больным императором чревато для 
нее большими опасностями. В то время как Нюхулу заботилась о малолетнем 
наследнике Цзай Чуне, Ниласы была поглощена подготовкой к бегству. Мальчика 
взяли в трудную и длительную поездку. Оставить его в Пекине никто не решался: 
он мог попасть в руки иностранцев как заложник.
      Императора сопровождали в пути ближайшие советники, в том числе начальник 
Управления двора и Налогового приказа Су Шунь, который имел право свободно 
заходить в императорские покои и давать советы при решении больших и малых 
государственных дел. Вместе с императором в дальний путь отправилась Ниласы со 
своим пятилетним сыном и Нюхулу.
      Императорский кортеж напоминал собой сборище охваченных паникой людей, 
каждый из которых крепко держался за свой узел с сокровищами. Беглецов 
тревожила одна мысль — как бы поскорее и подальше уехать из Пекина, где их 
жизнь и благополучие могли подвергнуться опасности.
      Войдя в октябре 1860 г. в Пекин, англо-французские войска устремились в 
летний дворец Юаньмин юань - он был разграблен и разрушен. Более 200 павильонов,
 залов и храмов, пять дворцовых помещений и другие сооружения погибли в огне.
      По прибытии в Жэхэ Сяньфэн остановился в старом дворце, в свое время 
построенном маньчжурскими императорами Канси и Цяньлуном.
      Здесь они в окружении девственных лесов увлекались охотой на тигров, 
кабанов и оленей, после которой предавались развлечениям в живописных 
павильонах. С тех пор дворец пришел в запустение: мраморные террасы обросли 
сорной травой, киноварь и позолота на стенах поблекла и облупилась.
      Нюхулу и Ниласы разместили в отдаленном от дворца месте, откуда им трудно 
было общаться с императором.
      Сяньфэн лежал в запущенных хоромах во власти неизлечимой болезни и 
приближающейся смерти. Известие о разрушении величественного дворца Юаньмин 
юань усилило его физические и духовные страдания. Чтобы облегчить боль, ему 
постоянно давали большие дозы опиума и других наркотиков.
      Вначале предполагалось, что Сяньфэн вернется в Пекин весной 1861 г., 
однако в январе того же года его болезнь осложнилась и поездка была отложена на 
неопределенный срок. Это были последние месяцы жизни Сына неба.
      Покидая Пекин, император Сяньфэн поручил великому князю Гуну вести 
трудные и унизительные переговоры с англо-французами и во что бы то ни стало 
добиться мира на любых условиях.
      Великий князь Гун слыл опытным и мудрым государственным деятелем, 
занимавшимся важными государственными делами. Внешне он выглядел 
непривлекательно: продолговатая большая голова, узкие и сутулые плечи, высокий 
рост, на правой щеке шрам, — очевидно, след от фурункула. Его близорукие глаза 
светились энергией и решимостью, а манера поведения свидетельствовала о 
классическом конфуцианском воспитании.
      В 1860 г., в то время когда император Сяньфэн находился в изгнании в 
провинции Жэхэ, великий князь Гун в Пекине вел переговоры с командованием 
англо-французской армии и от имени императорского двора подписал 24 и 25 
октября 1860 г. с союзными войсками англо-китайское и франко-китайское 
соглашения, получившие общее название «Пекинский договор», который 
предусматривал: открытие Тяньцзиня в качестве торгового порта, разрешение 
использовать китайцев в качестве рабочей силы в колониях Англии, Франции и 
других местах за океаном. Англии была уступлена территория Цзюлун (Коулун); 
Китай обязался уплатить Англии и Франции военную контрибуцию по 8 миллионов лян 
каждой.
      Находясь вдали от Пекина, в провинции Жэхэ, и видя, как угасает ее 
повелитель, Ниласы беспокоилась за свою судьбу и торопилась добиться согласия 
Сяньфэна относительно его преемника. Она сосредоточила внимание на своем сыне — 
наследнике трона. Как-то она нашла его крепко спящим на руках Нюхулу, и, хотя 
это была трогательная сцена, она вызвала раздражение у законной матери. Ниласы 
считала Нюхулу глупой, недалекой, набожной женщиной, лишенной интереса к 
государственным делам, ленивой физически и умственно.
      Вспоминая о своей жизни с императором Сяньфэном, Цыси в 1903 г. говорила: 
«Когда я оказалась во дворце, покойный император сильно привязался ко мне и 
почти не обращал внимания на других наложниц. Я подарила ему сына Цзай Чуня, и 
это сделало меня самой близкой его фавориткой. Но затем на мою долю обрушилось 
несчастье. В последние годы царствования он неожиданно заболел. Ко всему этому 
иностранные солдаты сожгли Пекин — и мы вынуждены были бежать в провинцию Жэхэ. 
Тогда я была еще молодой женщиной с малолетним сыном и умирающим мужем. Когда 
император лежал при смерти и находился в бессознательном состоянии, я привела к 
нему сына Цзай Чуня и спросила:
      —  Кто будет наследовать престол? Император не ответил, так как плохо 
себя чувствовал. Я проявила настойчивость и сказала:
      —  Здесь находится ваш сын.
      Услышав мои слова, он быстро открыл глаза и ответил:
      —  Конечно, он должен наследовать трон.
      Я почувствовала облегчение от таких слов. Это были последние слова 
императора. Вскоре он скончался».
      В июле 1861 г. отмечалось