добродетели были незначительными и сам я 
был негодным человеком, я навлек на себя гнев неба. К тому же я был обманут 
своими приближенными. И вот после своей земной жизни я, пристыженный, 
направляюсь к своим предкам в мир теней. Возьмите мою корону, обмотайте мое 
лицо моими волосами, разрубите тело на куски, если пожелаете этого, но не 
делайте зла народу. Пусть мои подданные вновь объединятся вокруг наследника». 
Император Чун Чжэнь оставил письмо вождю повстанцев Ли Цзычэну. В нем 
говорилось:
      «Чиновники стали изменниками своему императору. Они служили своему 
повелителю слишком недобросовестно. Все они достойны смерти, и выполнить этот 
приговор — было бы только актом справедливости. Всех их нужно казнить, для того 
чтобы научить лучше служить своим государям — тем, которые будут после них. 
Народ не заслуживает наказания, потому что он ни в чем не виноват, и дурное 
обращение с ним было бы полнейшей несправедливостью. Я потерял государство, 
наследие моих предков. Со мной заканчивается императорский род, который 
продолжили столько предков-императоров до меня. Хочу закрыть глаза, чтобы не 
видеть разрушенной империи или страну под властью тирана. Я отказываюсь от 
жизни, потому что не хочу быть ею обязанным последнему и самому презренному из 
моих подданных. Не могу более показывать свое лицо перед теми, которые, будучи 
моими детьми и моими подданными, являются теперь моими недругами и изменниками».

      Императору Чун Чжэню было всего 36 лет, когда он покончил жизнь 
самоубийством. В феодальном Китае одним из проявлений преданности правителю 
считалось добровольное умерщвление главы семьи со всеми родственниками: так 
выражалась верность государю, который погибал или умирал своей смертью. 
Согласно китайским источникам, со смертью Чун Чжэня покончило с собой около 80 
тысяч человек.
      Через несколько часов после гибели императора Чун Чжэня войска Ли Цзычэна 
заняли Пекин: Тело императора было снято с дерева и положено в гроб для нищих, 
под его голову положили камень, а сверху накрыли его простой циновкой — так 
восставшие выразили свою ненависть к тирану. Со смертью императора Чун Чжэня 
закончилось существование китайской династии Мин.
      Восставшие крестьяне во главе с Ли Цзычэном не смогли воспользоваться 
плодами своей победы. На северо-востоке от Пекина, на территории, называемой 
Маньчжурией, проживала воинственная народность маньчжуры, правители которой 
вынашивали планы завоевания Китая. Основатель маньчжурского государства Нурхаци 
в XVI в. путем военных завоеваний присоединил различные племена к своим 
владениям и стал их верховным правителем.
      В середине XVII в. маньчжуры, используя внутренние распри между 
китайскими феодалами, завоевали Китай. Китайскому военачальнику У Саньгую было 
поручено охранять Шаньхайгуань (проход из Маньчжурии в Китай). Если бы этот 
проход был в руках китайцев, то маньчжурские войска не смогли бы проникнуть в 
Китай. Однако У Саньгуй капитулировал перед маньчжурами, позволил им пройти 
через горный проход Шаньхайгуань и таким образом оказаться в Китае. Разбив 
повстанческую армию Ли Цзычэна, маньчжуры захватили Пекин.
      Ли Цзычэн вынужден был оставить Пекин, в котором находился более 40 дней. 
И в 1645 г. он пал смертью храбрых в бою с врагами.
      После покорения Китая правители маньчжурской династии поклонялись духу 
китайского императора Чун Чжэня. Поэтому кривой ясень, на котором он повесился, 
был сохранен и всячески оберегался как историческая реликвия. Ствол дерева 
заковали в железную цепь — так был «наказан» ясень за гибель последнего 
китайского императора династии Мин.
      Долгое время на восточном склоне горы Цзиншань сохранялся ясень, 
закованный в цепи, — немой свидетель гибели китайской династии Мин и 
восхождения маньчжурской династии Цин, господствовавшей в Китае 267 лет, с 1644 
по 1912 г.
      Вторжение маньчжуров, писали китайские историки, вызвало коренные 
изменения во внутренних противоречиях Китая: основным стало национальное 
противоречие между маньчжурами и китайцами.
      Маньчжуры не принимали участия в производительном труде и торговле — это 
считалось для них унизительным делом. Они в большинстве своем служили 
чиновниками, офицерами и солдатами. По совершеннолетии сыновья офицеров и 
солдат маньчжурских войск получали жалованье от государства. За одно и то же 
преступление китайцы несли более суровое наказание, чем маньчжуры. Их 
привилегии поддерживались особой юрисдикцией. Китайцы в таких условиях 
оставались на положении побежденных. В высших сферах общества привилегии 
маньчжуров были еще более значительными. Они назначались в Верховный 
императорский совет, занимали должности министров, генералов, наместников и 
губернаторов в провинциях. Только немногие китайцы, наиболее преданно служившие 
маньчжурским правителям, могли занять высокие посты.
      Маньчжурские завоеватели, пришельцы с севера, захватившие китайский 
престол силой и хитростью, естественно, могли вызывать лишь ненависть 
покоренного народа.
      Маньчжуров страшила мысль об ассимиляции их китайцами — так было со 
многими пришельцами в Китае. В год завоевания Китая, т. е. в 1644 г., 
маньчжуров насчитывалось 300 тысяч, а китайцев — 300 миллионов! Это заставило 
маньчжурских завоевателей прибегнуть к кардинальным мерам: маньчжурам 
запрещалось вступать в брак с китаянками, а китайцам — жениться на маньчжурках.
      Китайцев принудили носить косу, которая считалась признаком покорности 
маньчжурскому императору. Сбрив волосы с передней части головы, китаец оставлял 
нетронутыми волосы на темени, где отпускалась коса. Китайцу без всякого 
разбира