телем. И хотя это было грубым нарушением установленных правил, никто 
из князей и сановников не осмелился ее порицать.
      Молодой актер часто проводил ночи в покоях вдовствующей императрицы, но 
это кончилось для него печально. Однажды вечером сорегентша Цыань неожиданно 
появилась в покоях Цыси с намерением о чем-то с ней посоветоваться. Она не 
застала там Цыси, но увидела на ее ложе спокойно лежащего Ян Юэлоу. Сорегентша 
быстро удалилась, предупредив служанку о своем посещении.
      Цыси, вернувшись в спальню, узнала о посещении Цыань. Это могло кончиться 
скандалом: ведь ее, правительницу Китая, застали с любовником, что означало 
грубое нарушение заветов предков. И она решила, как всегда в этом случае, 
действовать незамедлительно. Цыси приказала Ян Юэлоу встать с постели, сказав 
при этом:
      — Моя сорегентша Цыань может скоро вернуться, поэтому тебе лучше всего 
скорее удалиться. Здесь, на моем столе, находится прекрасный сок, выпей его и 
отправляйся домой.
      Послушный фаворит сделал так, как ему велели.
      Вернувшись домой, он умер в страшных муках: оказывается, в чашке с соком, 
который ему предложила Цыси, находился разведенный мышьяк.
      Жертвой яда стал один из евнухов, по имени Лю, влияние которого на Цыси 
некоторое время было сильнее, чем влияние главного евнуха Ли Ляньина. Он 
ненавидел Лю и делал все, чтобы очернить его в глазах повелительницы Китая. И 
как Лю ни отбивался от клеветнических наветов, в конце концов он впал в 
немилость Цыси и стал ее жертвой.
      Цыси вызвала Лю в свои покои и дала полную волю ярости.
      — За твою непочтительность ты заслуживаешь обезглавливания! — прозвучал 
ее злобный голос.
      Лю понял, что судьба его предрешена. Он встал на колени и сказал:
      —  Ваш раб заслужил смерть, но я умоляю Старую Будду вспомнить, что я 
служил ей, как собака или лошадь, в течение тридцати лет. Поэтому прошу 
позволить мне умереть с целой головой.
      —  Идите и ждите моего приказа, — брезгливо ответила она, повелев 
служанкам отвести обреченного в отдельную комнату и закрыть ее на замок. Затем, 
разразившись смехом, Цыси вызвала своих евнухов и служанок и сказала:
      —  Сегодня у меня есть новая забава для вас.
      Одной служанке было велено принести небольшой ларец из спальни 
вдовствующей императрицы. Цыси открыла его с помощью крохотного ключика, 
висевшего у нее на поясе. В ларце оказалось около 20 пузырьков. Выбрав один из 
них, она вылила содержимое его в рюмку, добавила туда воды и приказала служанке 
отнести рюмку своей жертве.
      —  Пусть он выпьет и спокойно ложится на кровать, — сделала она последнее 
распоряжение.
      Вскоре служанка вернулась и доложила, что сделала все так, как велела 
Старая Будда.
      Через несколько минут Цыси сказала собравшимся:
      — Теперь вы можете убедиться в шутке, которую я вам обещала. Откройте 
дверь комнаты Лю и посмотрите, что там случилось.
      Все направились в комнату: там лежал евнух Лю в безжизненном состоянии — 
он был мертв без всяких признаков мучения.
      Как-то на территории Запретного города были обнаружены трупы двух девушек.
 На это в обычных условиях, возможно, и не обратили бы особого внимания. Однако 
обе молоденькие девушки были в услужении у Цыси, поэтому много знали о ее 
оргиях и эротических похождениях. Чтобы не иметь живых свидетелей, которые 
могли проговориться, Цыси решила их умертвить. Об этом стало известно князю 
Дуаню — сыну покойного императора Даогуана и брату Сяньфэна. Осуждая Цыси за 
деспотизм, он постарался случай с убийством двух девушек сделать достоянием 
придворных.
      Больше всего от жестокости Цыси страдали рядовые евнухи.
      Если евнух совершал проступок, его били бамбуковыми палками. За попытку к 
бегству его также избивали палками. При повторной попытке к бегству на шею 
евнуха вешали кангу — шейную колодку, состоявшую из двух досок с полукруглыми 
вырезами для шеи. Такую шейную колодку он носил, не снимая, в течение двух 
месяцев. При последующей попытке к бегству его ссылали в Мукден — древнюю 
столицу маньчжуров. Если евнуха уличали в воровстве, его немедленно 
обезглавливали.
      Однажды евнух, составивший императрице Цыси партию в шахматы, сказал во 
время игры: «Раб бьет коня почтенного предка», на что она в гневе воскликнула: 
«А я бью твою семью!» Евнуха выволокли из комнаты и избили до смерти.
      Вдовствующая императрица очень берегла свои волосы. Евнух, который 
причесывал ее, обнаружил на гребне несколько волос. Он растерялся и хотел было 
спрятать их, но Цыси в зеркало увидела это, и евнуха избили палками. С 
возрастом у нее появился на лице нервный тик, и она меньше всего хотела, чтобы 
кто-нибудь это видел. Императрица тщательно скрывала свои лета и старалась 
заставить приближенных забыть о них. Когда один из евнухов задержал свой взгляд 
на ее лице, она резко спросила: «Чего уставился?» Тот не нашелся что ответить и 
тут же получил несколько десятков ударов палкой.
      Как-то вдовствующая императрица спросила евнуха: какая на улице погода? 
Евнух, у которого сохранился еще деревенский выговор, ответил: «Погодка сегодня 
холодная-прехолодная!» Ей не понравилось выражение «холодная-прехолодная», и 
евнуха избили.
      При Цыси всегда находился желтый мешок с различными бамбуковыми палками: 
такими палками по ее распоряжению наказывали евнухов. Куда бы она ни 
отправлялась, этот мешок всюду носили за ней.
      С подавлением движения