ита и двух друзей. Иосиф тогда начал: "Ты  думаешь,  Веспасиан,
что во мне ты приобрел только лишь военнопленника; но я пришел  к  тебе  как
провозвестник важнейших событий. Если бы я не был послан Богом, то я бы  уже
знал, чего требует от меня закон иудеев и какая смерть подобает полководцам.
Ты хочешь послать меня к  Нерону?  Зачем?  Разве  долго  еще  его  преемники
удержатся  на  престоле  до  тебя?  Нет,  ты,  Веспасиан,  будешь  царем   и
властителем, - ты и вот этот, твой сын! Прикажи теперь еще  крепче  заковать
меня и охранять меня для тебя; потому что ты, Цезарь, будешь не только  моим
повелителем, но и властелином над землей и морем и всем родом  человеческим.
Я же прошу только об усилении надзора надо мной, дабы ты мог  казнить  меня,
если окажется, что я попусту говорил именем Бога". Веспасиан, как  казалось,
первое мгновение недоверчиво отнесся к этим словам, считая их за увертку  со
стороны Иосифа для спасения себе жизни, но мало-помалу им овладело  доверие,
так как Бог возбудил в  нем  мысль  о  царстве  и  указал  ему  еще  другими
знамениями, что скипетр перейдет к нему При этом он узнал,  как  безошибочно
еще раньше Иосиф  предсказывал  будущее.  Ибо  один  из  друзей  полководца,
присутствовавший при этом тайном  разговоре,  выразил  удивление  по  поводу
того, что Иосиф, если все сказанное им не  праздная  болтовня,  направленная
лишь к тому, чтобы умилостивить врага, предвидел раньше падение  Иотапаты  и
свое собственное пленение. "Совершенно верно, - возразил на это Иосиф,  -  я
предсказывал иотапатцам, что  они  по  истечении  47  дней  попадут  в  руки
неприятеля, а я сам живым буду пленен  римлянами".  Веспасиан  проверил  это
показание через находившихся у него пленников и нашел его  правдивым;  тогда
он начал уже верить  в  касавшееся  его  собственной  личности  пророчество.
Оставив Иосифа  хотя  под  арестом  и  в  цепях,  он  все-таки  подарил  ему
великолепную одежду, разные другие драгоценности  и  продолжал  милостиво  и
ласково обращаться с ним. Оказанию ему этих почестей в значительной  степени
содействовал Тит.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

     Взятие Иоппии и сдача Тивериады.

     1. Четвертого панема Веспасиан снова выступил  в  Птолемаиду  и  оттуда
двинулся в Приморскую Кесарию - один из величайших городов Иудеи, населенный
большей частью эллинами.  Жители  встретили  войско  и  полководца  громкими
приветствиями и изъявлением полной радости,  отчасти  вследствие  дружеского
расположения  к  римлянам,  отчасти  же,  и  еще  больше,  из  ненависти   к
побежденным.  По  той  же  причине  толпы  народа  требовали  казни  Иосифа;
Веспасиан, однако, молча отклонил эту просьбу,  исходившую  от  безрассудной
массы. Здесь, в Кесарии, он оставил два легиона на зимовку, ибо нашел  город
приспособленным для этой цели, а чтобы, с другой стороны, не обременить  его
всем войском, Веспасиан пятнадцатый легион отправил в Скифополис.  Климат  в
Кесарии, расположенной на равнине и усамого моря, приятный и теплый зимой, а
летом удушливо жаркий.

     2. Между тем изгнанные неприятелем из своих  родных  пепелищ  во  время
мятежей, а  также  беглецы  из  опустошенных  городов  собрались  в  немалом
количестве и вознамеривались опять укрепить разрушенную Цестием Иоппию  (II,
18, 10), чтобы сделать ее убежищем для себя. Но так как проникнуть в страну,
завоеванную неприятелем, было небезопасно, то они  обратились  к  морю.  Они
построили огромное число разбойничьих судов и грабили на пути между  Сирией,
Финикией и Египтом и таким образом сделали эти моря опасными  для  плавания.
Веспасиан, услышав об их похождениях, послал  в  Иоппию  конницу  и  пехоту,
которые ночью вторглись в неохраняемый город. Жители его  заранее  узнали  о
предстоящем нападении и, не надеясь на возможность защиты, из  страха  перед
римлянами бежали на корабли, где переночевали вне неприятельских выстрелов.

     3. Иоппия не имеет природной гавани, так как  она  окаймлена  неровным,
круто спускающимся берегом, еле только загибающимся на обоих  концах;  но  и
эти последние состоят из высоких утесов и ниспадающих  в  море  скал.  Здесь
показывают еще следы оков Андромеды, свидетельствующие о глубокой  древности
этого сказания. Северный ветер, дующий здесь против берега и  нагоняющий  на
противостоящие скалы свирепые волны, делает  рейд  еще  более  опасным,  чем
открытое море. На этом рейде находились жители Иоппии, когда с  наступлением
утра поднялась сильная буря (так  называемый  мореплавателями  в  тех  водах
черный северный ветер). Одни из судов она разбила друг о друга, а другие - о
скалы. Многие, страшась каменистого берега, занятого к тому еще неприятелем,
старались всеми силами выйти в открытое море, но  были  поглощены  бушующими
волнами. Некуда было бежать, не было спасения и  на  месте:  ветер  гнал  из
моря, римляне не пускали их в город. При громких воплях матросов суда каждый
раз сталкивались между собой и со страшным треском разбивались друг о друга.
Моряки частью уносились набегавшими волнами, частью  погибали  при  крушении
кораблей. Иные сами закалывали себя  мечами,  предпочитая  этот  род  смерти
гибели в  морской  пучине;  большинство,  однако,  унесенное  волнами,  было
разбито о прибрежные скалы. Море было окрашено кровью на далеком расстоянии,
и берег был усеян множеством трупов, ибо выброшенные живыми  на  берег  были
уничтожены стоявшими  здесь  римлянами.  Число  трупов,  выброшенных  морем,
достигало 4200. Завоеванный