вам, ни одного из налогов бесчестием для себя, несмотря на то, что у
них содержится один только легион. Но нужно  ли  мне  доказывать  могущество
римлян ссылками на дальние страны, когда на  это  указывает  близкий  к  нам
Египет, простирающийся до Эфиопии и счастливой Аравии, граничащий с  Индией,
имеющий,  как  показывает  подушная  подать,  кроме   жителей   Александрии,
население в семь с половиной миллионов и не стыдяпщйся при всем  том  своего
подчиненного положения римлянам. И какую сильную опору для отпадения имел бы
Египет в необычайно великой Александрии с  ее  многочисленным  населением  и
огромными богатствами! Ведь этот город имеет  тридцать  стадий  длины  и  не
меньше десяти стадий ширины; в один  месяц  он  уплачивает  римлянам  больше
дани, чем вы за целый год, и, кроме денег, снабжает  Рим  хлебом  на  четыре
месяца; защищен же он со всех сторон частью непроходимыми пустынями,  частью
морями, лишенными гаваней, а частью реками и болотами. Но все это  бессильно
против счастья римлян;  два  легиона,  расположенные  в  городе,  обуздывают
далеко  простирающуюся  египетскую  страну  точно  так  же,  как  и  родовую
македонскую честь. Где же  вы  думаете  найти  союзников  против  римлян?  В
необитаемой ли части земли? Ведь на обитаемой земле  все  принадлежит  Риму.
Или, быть может, кго-либо из  вас  перенесется  мыслью  за  Евфрат  и  будет
мечтать о том, что наши соплеменники из Адиабены поспешат к нам  на  помощь?
Но они, во-первых, без основательного повода не дадут себя втянуть  в  такую
войну; а если бы даже они  и  приняли  такое  безрассудное  решение,  то  их
выступлению воспрепятствуют парфяне, потому что в интересах последних  лежит
сохранение мира с римллнами, которые  всякую  вылазку  парфянских  подданных
против них будут считать нарушением мирного договора. Таким образом,  ничего
больше не остается, кроме надежды на Бога. Но и он стоит на стороне  римлян,
ибо без Бога невозможно же воздвигнуть такое государство. Подумайте  дальше,
как трудно станет вам  даже  в  борьбе  с  легкопобедимым  врагом  сохранить
чистоту вашего богослужения;  обязанности,  соблюдение  которых  вам  больше
всего внушает надежду на помощь Бога, вы будете вынуждены переступать и этим
навлечете на себя его немилость. Если  вы  захотите  строго  блюсти  запреты
субботы и не дадите себя склонять ни на какую работув этот  день,  то  вы  в
таком случае будете легко одолены, подобно тому, как пали ваши предки  перед
Птолемеем, пользовавшимся, главным образом, теми днями, которые  праздновали
осажденные, для усиления и ускорения осады. Если же, наоборот, вы  во  время
войны сами будете нарушать отцовские законы, то я не понимаю, из-за чего вам
еще воевать. Это же единственная цель вашего  рвения  -  оставить  за  собою
неприкосновенность отцовских законов. Но как  вы  можете  взывать  к  помощи
Бога, если вы преднамеренно грешите против него. Войну начинают  обыкновенно
в надежде или на божество или на человеческую  помощь;  но  когда  зачинщики
войны лишены и того и другого, тогда они идут на явную гибель.  Что  же  вам
мешает  собственными  руками  убить  своих  детей  и  жен   и   сжечь   свою
величественную  столицу!  Вы,  правда,поступите,  как  сумасшедшие,  но,  по
крайней мере,  избегаете  позора  падения.  Разумнее,  мои  друзья,  гораздо
разумнее сидеть в гавани и  выжидать  погоды,  чем  в  самую  бурную  стихию
пускаться в открытое  море,  потому  что,  если  кого  неожиданно  постигает
несчастье, тот, по  крайней  мере,  вызывает  сожаление,  если  же  кто  сам
обрекает себя на гибель, на того вместе с несчастьем сыплются и укоры. Никто
же из вас не станет надеяться, что римляне  будут  вести  с  вами  войну  на
каких-то  условиях  и  что  когда  они  победят  вас,  то  будуг   милостиво
властвовать над вами. Нет, они для устрашения других наций превратят в пепел
священный город и сотрут с лица земли весь ваш род; ибо  даже  тот,  который
спасется бегством, нигде не найдет для себя убежища, так как все народы  или
подвластны римлянам или боятся подпасть  под  их  владычество.  И  опасность
постигает тогда не только здешних, но и иноземных иудеев -  ведь  ни  одного
народа нет на всей земле, в среде которого не жила бы часть ваших.  Всех  их
неприятель  истребит  из-за  вашего  восстания;  из-за  несчастного  решения
немногих из вас иудейская кровь будет литься  потоками  в  каждом  городе  и
каждый будет иметь возможность безнаказанно так  поступать.  Если  же  иудеи
будут пощажены, то подумайте, какими недостойными окажетесь вы, что  подняли
оружие против такого гуманного народа. Имейте сожаление,  если  не  к  своим
женам и детям, то по крайней мере к этой столице и святым местам!  Пожалейте
эти досточтимые места, сохраните себе храм с его  святынями!  Ибо  и  их  не
пощадят победоносные римляне, если за  неоднократную  уже  пощаду  храма  вы
отплатите теперь  неблагодарностью.  Я  призываю  в  свидетели  вашу  Святая
Святых, святых ангелов господних и нашу  общую  отчизну,  что  я  ничего  не
упустил для вашего спасения. Если вы теперь примете правильное  решение,  то
вместе со мной будете  пользоваться  благами  мира,  а  если  вы  последуете
обуревающим вас страстям, то вы это сделаете без меня,  на  ваш  собственный
риск. После этих слов царь и ето сестра заплакали, и их слезы подавили самые
бурные порывы народных страстей. Присутствовавшие  воскликнули:  "Мы  желаем
бороться не с римлянами, но со своим притеснителем Флором". На  это  Агриппа
возразил: "Судя, однако, по вашим действиям, вы  уже  вступили  в  борьбу  с
римлянами, потому что вы не заплатили налогов императору и сорвали галерею с
замка Антония. Вы можете снять с себя обвинение в возмущении тем, что  вновь
восстановите галерею и внесете подать; ведь не Флору принадлежит замок, и не
Флору вам нужно платить деньги".

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

     Иудеи начинают войну против римлян. - Манаим.

     1. Народ дал уговорить себя. Все поспешили вместе с царем  и  Береникой
вверх в храм и принялись за восстановление галерей. Представители  народа  и
члены со