тиры,  близ  царского
дворца.

     6. Опасаясь, чтобы Флор при вторичном нападении не  овладел  храмом  со
стороны замка Антонии,  мятежники  поспешили  наверх  и  сломали  колоннады,
соединявшие храм с последней.  Это  немного  охладило  жадность  Флора:  его
страстным вожделением были священные сокровища и потому-то он  так  старался
добраться до Антонии; но раз галереи были сорваны, он  отказался  от  своего
намерения. Он потребовал к себе первосвященников и совет и объявил  им,  что
он сам удалится, но оставит в их распоряжении войска, сколько им угодно. Они
обещали ему полную безопасность и спокойствие города,  если  он  оставит  им
одну-единственную когорту, только не ту, которая только что  сражалась,  так
как ожесточение народа против нее очень велико. Согласно  этому  выраженному
ими желанию, он дал им когорту и возвратился вместе с  остальным  войском  в
Кесарию.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

     Цестий посылает трибуна Неаполитана для
     расследования положения дел в Иудее.
     Речь царя Агриппы к иудеям, в которой он им
     советует не начинать войны против римлян.

     1 Чтобы дать новую  пищу  войне,  Флор  отправил  Цестию  донесение,  в
котором ложно обвинял удеев в отпадении, приписал им начало борьбы  и  винил
их во всем том, что они перетерпели. Но и городские власти в  Иерусалиме  не
молчали: сообща с Береникой они в письме, обращенном к Цестию, изложили  все
преступления Флора против  города.  Получив  эти  противоречивые  сообщения,
Цестий в кругу своих офицеров держал совет, что делать. Одни высказывались в
том смысле, что Цестий во главе войска  лично  должен  идти  в  Иерусалим  и
наказать за отпадение, если последнее  действительно  имело  место,  или  же
укрепить иудеев в их настроении, если они остались верными римлянам.  Но  он
сам счел за лучшее на первых порах отправить  одного  из  своих  друзей  для
расследования дела на месте и представления точного отчета о состоянии  умов
в Иудее. Эту миссию он возложил на одного из  своих  трибунов,  Неаполитана,
который на своем пути в Иерусалим сошелся близ  Ямнии  с  возвратившимся  из
Александрии царем Агриппой и сообщил ему, кем и зачем он послан.

     2. Там же находились первосвященники,  влиятельнейшие  иудеи  и  совет,
прибывший встречать царя. Отдав ему должные почести, они поведали  ему  свое
горе и описали в частностях зверские поступки Флора. Как ни велик  был  гнев
царя и как он ни сочувствовал внугренне иудеям, он все-таки из  благоразумия
выместил свою злобу на последних же,  желая  умерить  их  самонадеянность  и
отклонить их от всякой мысли о мщении, для которого будто никакого повода не
имеется. Они же, каклюди, стоявшие выше толпы,  которые  вместе  с  тем  для
сохранения своих богатств сами желали мира, поняли, что укоры царя  вытекают
из доброжелательности к народу.  Но  на  расстоянии  шестидесяти  стадий  от
Иерусалима прибыла масса простого иерусалимского народа для  приветствований
Агриппы и Неаполитана. Впереди шли жены  убитых,  потрясая  воздух  громкими
рыданиями;  народ  присоединился  к  этому  воплю   и   просил   Агриппу   о
заступничестве; Неаполитану они горько жаловались на многочисленные  насилия
Флора и по прибытии в  город  показали  ему  и  царю  опустошенный  рынок  и
разрушенные  дома.  Затем  они  уговорили  через   Агриппу   Неаполитана   в
сопровождении одного лишь слуги обойти весь город до Силоама для того, чтобы
убедиться, с какой покорностью иудеи относятся к римлянам  и  что  ненавидят
они одного только Флора за его неслыханные  зверства.  Когда  он  при  своем
объезде по городу получил достаточные доказательства мирного настроения  его
обитателей, он взошел в храм, созвал туда народное  собрание,  высказал  ему
много похвал за его верность к  римлянам,  напомнил  серьезно  о  сохранении
спокойствия на будущее время и, почтив, насколько ему приличествовало, божий
храм, уехал обратно к Цестию.

     3. Теперь  народная  толпа  обратилась  к  царю  и  первосвященникам  с
требованием отправить к Нерону посольство для  обжалования  Флора,  дабы  их
молчание о таком страшном кровопролитии не навлекло еще на них же подозрения
в их отпадении: если же они не поспешат указать на лицо,  впервые  поднявшее
оружие, то подумают, что они были те, которые первые это  сделали.  Судя  по
настроению народа, можно было видеть ясно, что если  ему  будет  отказано  в
отправлении депутации, он не останется в покое. Но  Агриппа  рассчитал,  что
назначение послов для обжалования Флора создаст  ему  врагов;  с  другой  же
стороны, он отлично понимал, как невыгодно будетдля него, если он  допустит,
чтобы военная вспышка, охватившая иудеев, разгорелась в  пламя.  Он  решился
поэтому созвать  народ  на  окруженную  колоннами  площадь  (Ксист,  большая
площадь перед дворцом Хасмонеев), поставил  свою  сестру  Беренику  рядом  с
собой таким образом, чтобы всякий мог ее видеть, и перед дворцом  Хасмонеев,
возвышавшимся над площадью на окраине  Верхнего  города  (эта  площадь  была
посредством моста соединена также и с храмом), произнес следующую речь:

     4. "Если бы я видел, что вы все без  исключения  иастаиваете  на  войне
против римлян, а не наоборот, что лучшая  и  благонадежная  часть  населения
твердо стоит за мир, то я бы не выступил теперь перед вами и не взял  бы  на
себя смелость предложить вам  свой  совет.  Ибо  всякое  слово  о  том,  что
следовало бы делать, бесполезно, когда  гибельное  решение  принято  заранее
единогласно. Но так как войны домогается  одна  лишь  партия,  подстрекаемая
отчасти страстностью молодежи, не изведавшей еще на  опыте  бедствий  войны,
отчасти - неразумной надеждой на свободу,