ужили  только  чистые  и  безупречные
священники, одетые в виссон; из благоговения к своим священным  обязанностям
они в особенности воздерживались от употребления вина  для  того,  чтобы  не
нарушить какого-нибудь обряда. С ними всходил первосвященник, но  не  всякий
раз,  а  только  по  субботам,  новолуниям,  годичным  праздникам   и   если
совершалось какое-нибудь  всенародное  празднество.  Он  совершал  священную
службу в поясе, прикрывавшем тело от чресел до  голеней,  в  льняной  нижней
одежде и гиацинтово-голубой, достигавшей до  ног,  обхватывавшей  все  тело,
верхней  одежде,  обшитой  кистями.  К   кистям   привешены   были   золотые
колокольчики с гранитными яблоками попеременно: первые  как  эмблема  грома,
вторые - молнии. Повязка, прикрепляющая верхнюю одежду к груди, представляла
пеструю ткань из пяти полос: золота, пурпура, шарлаха, виссона и гиацинта  -
тех еамых тканей, из которых, как выше было сказано, были  сотканы  занавесы
храма. Поверх этого он носил еще  надплечное  одеяние,  вышитое  из  тех  же
цветных тканей с преобладанием золота. Покрой  этого  облачения  походил  на
панцирь, две золотые застежки скрепляли его, и в эти золотые  застежки  были
вправлены красивейшие и величайшие  сардониксы,  на  которых  были  вырезаны
имена колен народа. На другой стороне свешивались двенадцать  других  камней
четырьмя рядами, по три в каждом: карнеол, топаз и смарагд; карбункул, яспис
и сапфир; агат, аметист и янтарь, оникс, берилл и  хризолит.  На  каждом  из
этих камней стояло одно из названий колен. Голову покрывала тиара, сотканная
из виссона и гиацинтово-голубой материи; ее обвивала кругом золотая  диадема
с надписанными священными буквами. Это были четыре гласных. Это облачение он
не носил во всякое время, так как для обычного  ношения  употреблялся  более
легкий убор, а только тогда, когда входил в Святая Святых,  и  то  один  раз
только в году, когда все иудеи в честь Бога постились.  О  городе,  храме  и
касавшихся их обычаях и законах я еще ниже буду говорить обстоятельнее,  ибо
еще немало остается сообщить о них.

     8. Замок Антония с  двумя  галереям  и  на  внешней  храмовой  площади,
западной и северной, образовывал угол. Построен он был на отвесной  со  всех
сторон скале, вышиной в пятьдесят локтей.  Это  было  творение  царя  Ирода,
которым он преимущественно доказал свою любовь к великолепию.  Прежде  всего
скала от самой  своей  подошвы  была  устлана  гладкими  каменными  плитами,
отчасти для украшения, отчасти же для того, чтобы  пытавшийся  вскарабкаться
наверх или слезать вниз, соскальзывал с нее. Затем перед самым зданием замка
подымалась на три локтя стена, внутри которой сам замок возвышался на  сорок
локтей.  Внутренность  отличалась  простором  и  устройством   дворца;   она
разделялась  на  разного  вида  и  назначения  покои,  на  галереи,  бани  и
просторные царские палатки, так что обстановка со всеми удобствами придавала
замку вид города, а пышность устройства - вид царского дворца.  В  целом  он
имел форму башни, но на своих четырех углах  опять  был  обставлен  четырьмя
башнями, из которых две были пятидесяти  локтей  вышины,  а  две  другие,  а
именно, нижняя  и  восточная,  -  семидесяти,  так  что  с  них  можно  было
обозревать всю храмовую площадь. Там, где  замок  соприкасался  с  храмовыми
галереями,  от  него  к  последним  вели  лестницы,   по   которым   солдаты
квартировавшего всегда в  замке  римского  легиона  вооруженными  спускались
вниз, чтобы разместившись по галереям, надзирать за  народом  в  праздничные
дни с целью предупреждать мятежные волнения. Точно как храм для города,  так
и Антония для храма служила цитаделью. В ней находился  также  гарнизон  для
всех троих. Кроме этого, и Верхний город имел свою  собственную  цитадель  -
дворец Ирода. Холм Бецета, как сказано было выше, был отделен от Антонии; он
был высочайший из всех холмов  и  одной  своей  частью  соединен  С  Верхним
городом. Он один заслонял также вид на храм с северной стороны.  Так  как  о
городе и стенах я имею в виду еще ниже говорить о каждом в  отдельности,  то
можно пока ограничиться сказанным.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

     О тиранах Симоне и Иоанне. Как во время обхода Тита  вокруг  стены  был
ранен Никанор,вследствие чего осада была усилена.

     1. Из вооруженных мятежников города дееять  тысяч  человек,  не  считая
идумеян, образовали партию Симона;  они  состояли  под  командой  пятидесяти
предводителей,  над  которыми  Симон  начальствовал  как  главнокомандующий.
Идумеяне, бывшие на его стороне  в  числе  пяти  тысяч  воинов,  управлялись
десятью предводителями. Первыми из них  признавались  в  известной  степени:
Иаков, сын Сосы, и Симон, сын Кафлы,  Иоанн,  занимавший  храм,  имел  шесть
тысяч тяжеловооруженных воинов под начальством двадцати предводителей; кроме
того, к нему примкнули забывшие свою прежнюю  вражду  зелоты  в  числе  двух
тысяч четырехсот, руководимые своими прежними вожаками Элеазаром и  Симоном,
сыном Ямра. Обе эти партии, как выше было замечено, враждовали между  собой,
а жертвой их  распрей  был  народ,  так  как  та  часть  населения,  которая
устраняла себя от участия в их злодействах, подвергалась грабежам со стороны
обеих партий. Симон владел Верхним городом  и  большой  стеной  до  Кидрона;
кроме того, в его власти находилась та часть древней стены, которая тянулась
от Силоамского источника к востоку до дворца Монобаза (царя адиабинов по  ту
сторону Евфрата), равно  как  названный  источник  вместе  с  Акрой  (Нижним
городом) и  вся  местность  до  дворца  Елены,  матери  Монобаза.  Иоанн  же
властвовал над храмом и большей частью его окружности, далее - над  Офлой  и
Кидронской  долиной.  Уничтожив  огнем  часть  города;  лежавшую  между   их
владениями, они создали открытое место для своей взаимной борьбы.  Ибо  даже
тогда, когда римляне стояли уже лагерем под стенами Иерусалима, междоусобная
война не унималась. Образумившись на  минуту  после  первой  вылазки  против
римлян, они вскоре вновь впали в свою прежнюю болезнь, опять  раз-  двоились
между собой, воевали друг с другом и делали все только на  руку  осаждавшим.
Друг с другом