С
ужасающими  кликами  грянули  они  через  долину  и  бросились  на   римлян,
работавших над укреплениями. Так как последние разделились по своим  работам
и большинство сложило с себя оружие (они  и  не  предполагали,  чтобы  иудеи
осмелились на вылазку или чтобы они даже при желании  могли  предпринять  ее
ввиду царившего между ними разлада), то внезапное  нападение  привело  их  в
замешательство: часть бросила работу и сейчас  же  отступила  назад,  многие
побежали за своим оружием, но были убиты еще прежде, чем могли стать  против
врагов. К иудеям примыкали ободренные их победой все новые и новые бойцы,  а
счастье делало  их  в  собственных  глазах  и  в  глазах  римлян  еще  более
многочисленными, чем они были на самом деле. Солдаты,  приученные  к  боевой
тактике и умеющие сражаться  сомкнутыми  рядами  по  команде,  скорее  всего
теряют самообладание при неожиданном расстройстве. Поэтому отступили  теперь
перед нападением застигнутые врасплох римляне.  Всякий  раз,  однако,  когда
преследуемые оборачивались, они удерживали напор иудеев и наносили раны тем,
которые в своей стремительности были менее осторожны. Но по мере  того,  как
масса  нападающих  все  более  возрастала,  увеличивалось  смятение  римлян,
которые, наконец, были  отброшены  от  своего  лагеря.  Дело  приняло  такой
оборот, что всему легиону угрожала опасность; но тогда Тит, уведомленный  об
их опасном положении, быстро  поспешил  на  помощь.  Громко  негодуя  против
трусости бежавших, он заставил их повернуть назад, сам во главе прибывшего с
ним отборного войска набросился на иудейский фланг, многих смял, еще  больше
ранил, а остальных обратил в бегство  и  оттеснил  в  самую  лощину.  Иудеи,
однако,  после  большого  урона,  вскоре  выбились  из  этой  местности   и,
поднявшись на противоположную возвышенность, обернулись  лицом  и  сражались
через лощину. До полудня продолжался бой в таком положении; но когда  солнце
начало клониться к западу, Тит оставил на месте против неприятеля только  то
войско, с которым он прибыл на  помощь,  да  еще  несколько  других  когорт;
остальную же часть легиона он отправил для возобновления шанцевых  работ  на
вершине горы.

     5.  В  этих  действиях  иудеи  усмотрели  бегство  римлян,  и  так  как
поставленный ими на стене вестник  возвестил  об  этом  потряхиванием  своей
одежды,  то  совершенно  свежая  многочисленная  толпа  бросилась  с   такой
стремительностью, что их наступление походило на бег свирепейших  зверей.  И
действительно, никто из построенных в боевом порядке римлян не  выдержал  их
удара; строевая линия, точно под напором тяжелого орудия, была  прорвана,  и
все пустилось бежать вверх по горе. Один Тит  с  немногими  остался  посреди
склона горы. Его  свита,  которая  из  уважения  к  полководцу,  пренебрегая
опасностью, осталась при нем, настойчиво умоляла его  удалиться  от  иудеев,
ищущих смерти, а не броситься в опасность за войском, которое должно было бы
прикрывать его; он должен, наконец, подумать о  своем  высоком  положении  в
качестве руководителя войны и владетеля мира, чтобы не обратиться в простого
солдата и чтобы не подвергать столь явной опасности собственную личность, от
которой зависит все. Но он делал  вид,  будто  ничего  не  слышит,  оказывал
сопротивление тем, которые ринулись ему навстречу,  убивал  других,  которые
силой хотели овладеть доступом вверх, бросился по крутому  склону  на  тесно
сплотившуюся массу врагов и отбил их  назад.  Но  иудеи,  как  они  ни  были
смущены твердым и стремительным нападением Тита, и теперь еще  не  бежали  в
город, а, расступившись по обеим сторонам, преследовали бегущих кверху. Этот
новый натиск Тит останавливал нападением на фланги. Но  между  тем  солдаты,
работавшие наверху над шанцами, увидев, что их товарищи  внизу  разбежались,
были вновь охвачены ужасом и отчаянием. Весь легион рассеялся, так  как  все
считали, что против набега иудеев противостоять невозможно и что  Тит  также
находится в бегстве, ибо, думали они, если бы  он  удержался  на  месте,  то
другие не бежали бы. В паническом страхе бежали они  по  всем  направлениям,
пока, наконец, некоторые не увидели полководца в самом  водовороте  сражения
и, полные опасения за его жизнь, возвестили  криками  всему  легиону  о  его
опасном положении.  Стыд  заставил  всех  возвратиться:  осыпая  друг  друга
упреками за бегство, а еще больше за то, что покинули Цезаря,  они  со  всей
силой  бросились  на  иудеев,  и  как  только  последние  начали  отступать,
окончательно  оттеснили  их  в  долину.  Иудеи  хотя  боролись  еще  и   при
отступлении, но римляне благодаря занятому ими возвышению находились в более
выгодном положении,  вследствие  чего  они  опрокинули  неприятеля  в  самую
пропасть. Теперь Тит преследовал  тех,  которые  раньше  на  него  нападали;
легион он опять послал к его шанцевым работам, а  для  отражения  неприятеля
остался сам с теми отрядами, которые прежде сражались вместе  с  ним.  Чтобы
сказать правду, не вдаваясь в преувеличение из лести и не умаляя из зависти,
Цезарь один  дважды  спас  угрожаемый  легион  и  доставил  ему  возможность
спокойно укрепить свой лагерь.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

     Возобновление междоусобицы в Иерусалиме. Козни  иудеев  против  римлян