— молчат и оне.

      Истинный трагизм нашей истории заключается в том, что к этому моменту, 
когда физически мы могли бы определять своё будущее, мы можем оказаться не 
готовыми идейно. Именно поэтому, как предпосылку создания русской власти, 
следует нашей первой задачей поставить — отстоять своё право осмысливать, 
обсуждать свою судьбу и историю. Обсуждать свободно, не оговариваясь десять раз,
 что «хоть мы и русские, — но не шовинисты», не стремясь каждое высказывание 
уравновесить другим, его смягчающим, не двигаясь тут, как солдат по 
заминированному полю, в результате чего читатель (а может быть, и сам автор) 
перестаёт понимать, о чём, собственно, идёт речь. Одним словом, — без 
«внутреннего цензора» (не говоря уж о внешнем). Ведь мы принадлежим к виду Homo 
sapiens, и разум, способность обсуждения и понимания является одним из самых 
мощных орудий, которыми человек пользовался за всё время своего существования. 
Как же можно требовать, чтобы в вопросе, столь важном для нашего народа, мы от 
него отказались или пользовались им только в определённых узких рамках?
      6.  А ведь именно в вопросе, который обсуждается в этой работе, давление 
на человеческую мысль особенно сильно — почти по всему миру. Именно здесь 
сейчас пролегает линия борьбы за свободу мышления. Обвинение в «антисемитизме», 
о котором один американский публицист сказал: «Что это такое — никто не знает, 
но всякий знает, что если вас в этом обвинят, то ждите больших неприятностей»,
 — используется ведь, чаще всего, именно как цензурный аргумент.
      Недавно вся ситуация выкристаллизовалась очень ясно на одном примере. В 
связи с появившейся книгой Солженицына, посвящённой русско-еврейским отношениям,
 редактор «Международной еврейской газеты» высказался неодобрительно:
      
      «Сегодня не та пора, когда стране нужно очередное противостояние, которое 
ни к чему позитивному не приведёт, лишь создаст ещё один, на этот раз весьма 
опасный узел».
      
      То есть, говоря словами Тополя:
      
      «Впервые за тысячу лет с момента поселения евреев в России мы получили 
реальную власть в этой стране».
      
      И теперь уже «не та пора, когда» стоит вспоминать, как это получилось. 
Высказана очень понятная мысль и очень разумная — но сточки зрения еврейства. С 
русской точки зрения столь же естественно попытаться понять, как такая ситуация 
сложилась, чтобы её изменить и добиться того, что она больше не повторилась.
      Ещё яснее этот мотив звучит в отклике на ту же книгу небезызвестного 
Марка Дейча:
      
      «Зачем „живому классику“ это постыдство и даже я бы сказал, паскудство — 
сто лет спустя подробно выяснять, было ли преувеличено некое газетное сообщение 
о зверствах погромщиков?»
      
      Тут уж прямо высказана запретность неприкасаемой темы. И действительно, 
криминал находится уже на первой странице книги, где автор говорит:
      
      «… я верю, что эта история — попытка вникнуть в неё — не должна 
оставаться „запрещённой“».
      
      7.  Вопрос, который мы обсуждали в этой работе, очень важен для русского 
народа. Найти к нему то отношение, которое соответствует нашим национальным 
интересам — это необходимое условие дальнейшего существования России. Но в 
математике, например, чётко различаются необходимые и достаточные условия. И 
выработка верного подхода к вопросу о русско-еврейских отношениях является, 
безусловно, л ишь необходимым условием дальнейшего существования России. Пусть 
мы добьёмся того, что власть в России на разных уровнях будет по преимуществу 
русской. Но где гарантия, что она найдёт правильное решение? Ведь и русская 
власть может оказаться продажной, эгоистической или просто глупой. Да и в своей 
истории мы видели ряд примеров. Например, в Смутное время одни бояре самых 
древних родов звали в Кремль польского короля, а другие спешили поклониться 
Тушинскому вору. И разрушительные импульсы, приведшие под конец к революции, 
имели основоположниками дворян древних родов: Чаадаев, Бакунин, Герцен. А в 
следующем поколении те, кто вырабатывал идеологию враждебности к исторической 
России — Чернышевский, Добролюбов, Писарев — были, безусловно, русскими. Как 
потом и множество революционеров, ещё позже — «демократов», тоже были русскими. 
Русским было и Временное правительство, и горбачевское Политбюро. Да и в наше 
время, если бы отсутствие заметного еврейского влияния гарантировало следование 
русским интересам, то идеальной партией были бы современные коммунисты. А они, 
несмотря на все драпировки, всё время идут на компромиссы за счёт русских 
интересов: Крыма, Севастополя, Приднестровья и т. д. Да и вообще, видимо, 
неправильно видеть причину всех трудностей и несчастий народной жизни в 
каком-то одном внешнем  факторе. Так, Лев Толстой не раз говорил, что главная 
причина всех бед — частная собственность на землю. Как ему повезло, что он не 
дожил до 30-х годов, когда её отменяли! Меньше повезло многим антикоммунистам, 
которые были уверены, что устранить коммунистическую власть — и остальное уж 
как-то устроится. И многие дожил и до того, что коммунизм действительно исчез, 
но жизнь стала только хуже. В таком же положении можно оказаться, если сейчас 
поверить, что основная и единственная причина русских катастроф — 
непропорциональное еврейское влияние на русскую историю.
      8.  Выработать тот подход к русско-еврейским отношениям, который 
соответствовал бы русским национальным интересам, — лишь необходимое условие 
выхода России из теперешнего