Ирода к военно-морским делам можно судить по морским мотивам на его монетах. В 
данном случае он следовал примеру хасмонеев. Кроме украшения памятника 
герою-освободителю Иуде Маккавею в его родном городке Модин форштевнями 
кораблей они на своих монетах изображали якоря; Ирод теперь делал то же. Он 
также воспроизводил на монетах декоративный орнамент кормы с монет финикийских 
городов, позднее ставший излюбленным символом на монетах Аскалона. А на 
последующих чеканках Ирод изображал боевую галеру.

С вновь созданным флотом с приходом весны Ирод поспешил на север на подмогу 
Марку Агриппе. Он надеялся присоединиться к нему на Лесбосе, но из-за задержки 
на Хиосе из-за противного ветра опоздал. Второй раз он разминулся с Агриппой в 
Византии, но наконец нагнал его в Синопе, на северном побережье Малой Азии, 
отсюда было ближе всего до Крыма. Однако в создавшейся обстановке выяснилось, 
что крымский поход после всего вообще не состоится. Испугавшись приготовлений 
Агриппы, жители Крыма сами расправились с узурпатором. Покончив с ним, они 
некоторое время не поддавались намерениям Рима в отношении преемника, но в 
конечном счете покорились, и у Агриппы отпала необходимость продолжать поход.

В итоге он двинулся через Малую Азию (14 г. до н.э.), пройдя через весь 
полуосторов до Эфеса (Сельджук) и Самоса. И взял с собой Ирода. Агриппа был 
признателен ему за готовность помочь и, как подчеркивает Иосиф, находил советы 
и труды Ирода весьма полезными. Агриппе также нравилось его общество. Видимо, 
Ирод умел быть интересным собеседником, при этом никогда не забывая, что 
римлянин символизирует величие имперской власти; или же, говоря словами 
(довольно нелестными) историка, иудейский монарх демонстрировал не только 
«преданность в трудные времена, но и почтительность во время передышки».

Долгая поездка вдогонку за Агриппой и длительное возвращение в его компании 
позволили Ироду осуществить два важных плана. Первый заключался в демонстрации 
исключительной щедрости многочисленным греческим города м-государствам, через 
которые он проезжал. Он уже проявлял интерес к такого рода деятельности 26 лет 
назад, когда ездил к Антонию в Рим; по пути он задержался на Родосе, где 
облагодетельствовал город щедрыми пожертвованиями. И на этот раз Родос получил 
дальнейшие пожертвования на строительство храма и кораблей, а Хиосу, где Ирод 
задержался из-за шторма, пожаловали колоннаду и вдобавок выделили средства на 
уплату долга островитян Августу. Получил помощь и Самос, а Кос получил средства 
на бессрочную оплату содержания спортивного наставника. Получили подарки и 
города вдоль южного побережья Малой Азии, где Ирод останавливался по пути в 
Черное море. Вероятно, это относилось и к другим городам, которые он посетил на 
обратном пути вместе с Агриппой; если только он, играя по необходимости роль 
второй скрипки, не считал более тактичным не так щедро сорить деньгами. Во 
время этой поездки также произошел случай, когда его секретарю Николаю 
Дамасскому, сопровождавшему царя и дававшему ему уроки философии, пришлось 
вступиться перед Агриппой за город Илион (Трою), попавший в беду из-за того, 
что жена имперского сановника Юлия чуть было не утонула в местной речке.

* * *

Николай также воспользовался близостью к Агриппе и поддержал обращение иудеев 
западной части Малой Азии. Отсюда становится ясно, что одно из соображений, 
которыми руководствовался Ирод, проявляя щедрость по отношению к греческим 
городам полуострова, состояло в том, что он надеялся убедить их лучше 
обращаться с иудейскими колониями. Правда, он любил демонстрировать щедрость 
просто ради того, чтобы создать впечатление и пустить пыль в глаза, но от нее 
была и польза, так как это помогало местному иудейскому населению.

Почти в каждом городе греко-римского мира имелись иудейские общины. За многие 
столетия, еще со времени разрушения Иерусалима Навуходоносором в 586 году до н.
э. всевозможные причины: войны, изгнания, рабство, перенаселенность на родине, 
прозелитизм и возрастающий вкус к торговле — все это способствовало образованию 
и распространению иудейской диаспоры. Когда во II веке до н.э. Рим поддерживал 
националистическое движение хасмонеев, безымянный иудейский пророк с гордостью 
утверждал, что его соотечественники и единоверцы уже рассеялись по всему миру.

Весьма значительная колония существовала в Египте, особенно в столичной 
Александрии, где она, возможно, достигала трети населения. С нею покончено 
только в наши дни — последние 90 семей уехали в 1970 году, оставив только 
четыре семьи. Да и в Риме число иудеев во времена Ирода, возможно, составляло 
8000. Многие из них принадлежали семьям, высланным в столицу Помпеем, но 
впоследствии освобожденным; Цицерон выражал недовольство по поводу их 
способности заручаться поддержкой влиятельных лиц. Римская община 
группировалась вокруг тринадцати синагог. Две из них были названы в честь 
Августа и Агриппы, как бы символизируя признание этих иудейских объединений 
римским законом. Ибо и в столице, и в провинциях на иудеев не распространялся 
запрет на объединения. Более того, как с удовлетворением сообщает Иосиф, 
римское правительство неоднократно принимало меры по защите их от властей и 
жителей городов-государств, где они проживали.

Такая терпимость отчасти становилась делом принципа, поскольку римляне 
готовились терпеть и защищать все культы, если только те не были неприемлемы по