По приезде в столицу эти двое юношей, Александр III и Аристобул IV, должны были 
жить в доме римлянина по фамилии Поллион. Предполагалось, что это Гай Азиний 
Поллион, видный государственный муж, известный писатель и покровитель 
литераторов. Но при новом режиме Августа Азиний Поллион держался подчеркнуто 
отчужденно, следуя устаревшим пристрастиям к libertas, свободе слова и дел 
аристократа. «Он, — по выражению сэра Рональда Сайма, — был своего рода 
привилегированным мелким нарушителем общественного покоя». Ирод вряд ли доверил 
бы своих детей этому в известной мере настроенному против Августа деятелю, и 
скорее они были вверены заботам Публия Ведия Поллиона, одного из видных 
сторонников имперских порядков. Всадник, возможно выходец из простой семьи, 
прославившийся своей показной роскошью и жестокостью, он был ведущим финансовым 
экспертом режима, которого высоко ценил и которому доверял Август, вскоре после 
победы при Акции вверивший ему крайне важную провинцию Азия (запад Малой Азии). 
Так что дом Ведия Поллиона вполне мог служить местом, где Ирод поселил своих 
сыновей. Хотя они и не были старшими детьми, их хасмонейская кровь, несмотря на 
трагическую судьбу матери, позволяла считать их вероятными наследниками, и в 
тот период, похоже, так думал и сам Ирод. Но его заботы о таком их образовании 
вызвали глубокое недовольство у многих иудеев. Ибо в Риме сыновьям Ирода 
предстояло жить в, доме неиудеев, и их наставниками тоже были бы неиудеи.

* * *

Как обычно, от нападок изнутри можно было отмахнуться, если Ироду удавалось 
привлечь внимание к своим успехам в отношениях с римлянами. И такая блестящая 
возможность возникла в 20 году до н.э. когда Август лично появился в Сирии. 
Ирод отправился в Антиохию встретиться с ним второй раз, сопровождал его друг и 
министр Николай Дамасский (тот записал, что видел приехавших встретиться с 
императором послов из Индии).

В это время Август, как и многие римские вожди, посещавшие эту часть света, был 
главным образом озабочен отношениями с восточной державой Парфией. Как всегда, 
яблоком раздора была Армения: римская гордость прежде всего требовала отмщения 
за трагедию Красса 33 годами раньше и возвращения захваченных в то время 
римских знамен. Умнее, чем большинство римских правителей до и после него, 
Август решил, что армянский вопрос лучше уладить дипломатическими, чем военными 
средствами; а в мае 20 года до н.э. парфяне к тому же вернули знамена пасынку 
императора Тиберию. На них произвело впечатление прибытие внушительной римской 
армии под командованием Тиберия. Если бы дело дошло до драки, наличие на 
сирийском фланге сильной и надежно защищенной Иудеи имело бы существенно важное 
значение и Ироду пришлось бы сыграть свою роль. Но до драки дело не дошло. Тем 
не менее Ирод смог с выгодой использовать присутствие Августа; за время 
пребывания в Антиохии император принял несколько важных решений, касавшихся 
Иудеи.

Первое решение явилось результатом зигзага удачи в пользу Ирода. От прободения 
кишечника умер ливанский князь Зенодор, которого за три года до того обязали 
уступить иудеям три большие области к востоку от Галилейского озера. В 
результате Ироду передали еще две области к северу от озера, что означало 
весьма значительное расширение его царства. Одной из них была Улафа, 
расположенная на северной оконечности нынешней израильской территории; ее 
название сегодня сохранилось в названии пересохшего озера Хула. Другой 
новоприобретенной областью была Паниада у подножия горы Хермон, включая город 
под тем же названием, ныне Банияс, в части территории Сирии, оккупированной 
Израилем в 1967 году. Август постоянно стремился разбавить царство Ирода 
неиудейскими землями и был весьма доволен тем, что у границ сирийской провинции 
такой надежный монарх-клиент вместо не заслуживающей доверия династии Зенодоров.


Что до Ирода, тот был доволен приобретением расположенной на склоне горы Хермон 
важной неиудейской святыни, по имени которой была названа Паниада — Панин, или 
святилища Пана. Здесь, над пещерой, где находился один из главных истоков 
Иордана, стоял алтарь Пана. Он изображен на монетах Кесарей Филиппи (так 
переименует Паниаду сын Ирода), а развалины можно видеть и сегодня. Перед 
гротом Ирод воздвиг храм, посвященный Риму и Августу, — двойник храма, который 
он построил в Себастии, — из белого мрамора, однако разбросанные кругом обломки 
колонн давали основания полагать, что портик воздвигли из египетского гранита. 
Если это так, то в выборе материала сквозила насмешка — вероятно, задуманная 
как злой выпад против посмертной славы Клеопатры. Ибо Паниада — место битвы в 
200 году до н.э. после которой египтяне навсегда утратили господство над 
Палестиной. Они проиграли ее Селевкидам, но теперь и Селевкидов давно не было; 
освободившие от них Иудею Хасмонеи никогда не доходили до Паниады. И вот теперь 
Ирод ее присоединил, и приобретение этих северных территорий означало, что под 
ним был весь традиционный исторический Израиль, от Дана до Вирсавии, — Дан 
находился всего в нескольких милях от Паниады, а Вирсавией являлась его родная 
Идумея. Ни один иудей со времен Соломона не правил таким огромным царством.

Хасмонеем, чьи владения приближались по размеру к Иродовым, считался Александр 
Яннай. И самым долговременным из его приобретений было завоевание и обращение в 
иудаизм расположенной за Иорданом Переи. Ее узкая длинная территория