прежнюю славу, так как она ясно понимала, что единственный путь лежал через 
сотрудничество с главными римскими вождями. Но поскольку она была женщиной, ее 
способы отличались разнообразием. Она не только сотрудничала с Цезарем, но и 
стала его любовницей, а в последнее время получила в любовники и Антония. Она 
намеревалась склонить последнего к расширению Египта до его прежних размеров.

Это означало, что, обращаясь за содействием к Клеопатре, Ирод многим рисковал, 
потому что ее намерение восстановить старое царство Птолемеев неизбежно 
предполагало урезывание, если не уничтожение, его собственного маленького 
государства. Однако Клеопатра оказала ему радушный прием. Возможно, она 
рассуждала, что оба они — политические друзья Антония и что способный молодой 
человек, в данный момент не представлявший никакой опасности, может оказаться 
полезным — особенно если она сможет подчинить его своему влиянию. Говорили даже,
 что она предлагала ему командную должность в египетской армии, 
предположительно командовать контингентом, который она мобилизовала в помощь 
Антонию в войне с парфянами. Птолемеи не впервые брали на службу иудейского 
военачальника. Однако предание могло не соответствовать действительности: такую 
историю Ирод мог включить в воспоминания, чтобы показать, как ловко он 
уклонился от ее хорошо известных хитростей.

Во всяком случае, если Ирод действительно получил такое предложение, то он его 
отклонил. Он сказал царице, что хочет добраться до Рима, хотя уже наступила 
осень, когда моряки обычно избегают выходить в море. Клеопатра пошла ему 
навстречу и предоставила корабль для поездки. После трудного плавания по 
бурному морю Ирод добрался до Родоса, где построил еще один большой корабль. Он,
 конечно, мог и зафрахтовать, но ему нужен был предлог потянуть время, чтобы 
выведать обстановку через римских друзей. Тем временем он пожелал оказать 
щедрую помощь Родосу — дружественному Антонию и пострадавшему от врагов — и в 
то же время собрать побольше денег, которые потребуются по прибытии в столицу. 
Эти средства он, надо думать, мог собрать в разбросанных по побережью Малой 
Азии обширных иудейских поселениях.

Итак, Ирод, несмотря на глубокую зиму, поплыл в Брундузий (Бриндизи), а оттуда 
отправился в Рим. Здесь он незамедлительно рассказал Антонию, другу своей семьи,
 обо всем, что происходило на Ближнем Востоке. Антоний познакомил его с 
Октавианом. Этот, хотя и бездушный, молодой человек не мог не знать о дружеском,
 благодарном отношении своего приемного отца Юлия Цезаря к дому Ирода. Кроме 
того, в отличие от своего врага и врага римлян, Ирод был на стороне римлян. К 
тому же великие мира никогда не могли устоять перед чарами Ирода.

Очень быстро представили его римскому сенату. Поручителями выступили оратор и 
покровитель искусств Мессала и администратор и адмирал Атратин. Судя по их 
дальнейшим карьерам, оба отчасти были движимы недоверием к царству Клеопатры, а 
это убеждало их в пользе палестинского противовеса. К тому же Мессала не 
впервые выступал в поддержку Ирода — двумя годами раньше он защищал его с 
братом перед Антонием от иудейских противников. Теперь оба сенатора выступали в 
его пользу и обвиняли Антигона в сотрудничестве с враждебной Риму Парфией. 
Потом встал Антоний, доказывая, насколько важной будет помощь Ирода с фланга в 
планируемой им, Антонием, кампании по изгнанию парфян из Сирии. И Антоний 
предложил восстановить Иудейское царство, временно прекратившее существование 
после понижения Гиркана в 63 году до звания этнарха, и высказался за то, что 
царем быть Ироду. Сенат единогласно проголосовал за предложение.

«По окончании заседания, — рассказывал Иосиф, — Ирод вышел из сената, с одной 
стороны с ним шел Антоний, а с другой — Октавиан. Консулы и другие 
государственные сановники провожали их для приношения жертвы богам и возложения 
сенатского решения на Капитолий. В первый же день назначения Ирода царем 
Антоний дал в честь его торжественный обед» {Иосиф Флавий. Иудейская война. С 
66). То был самый значительный день в жизни Ирода. И пир отличался великолепием 
— только вот участие в жертвоприношении капитолийскому Юпитеру было несколько 
рискованным, так как затрагивались религиозные чувства иудеев. Не знаем, 
обеспокоился ли этим Ирод, но еще одно обстоятельство наверняка вызвало его 
озабоченность. Многие иудеи, для которых царский дом Хасмонеев, освободивший 
иудеев от чужеземного ига, был чем-то священным, явно будут шокированы 
демонстративным пожалованием царского титула «полукровке» идумею, и к тому же 
из рук чужеземного покровителя. По этой причине и чтобы отвести обвинения в 
достойном осуждения честолюбии, Ирод постарался создать впечатление, будто он 
совершенно не ожидал решения римлян. По его словам, возвести на царство должны 
были Аристобула III, десятилетнего брата своей суженой Мариамны, на которое тот,
 будучи внуком Гиркана и племянником Антигона, мог претендовать по праву 
рождения. А он сам, утверждал Ирод, не желал ничего большего, кроме как быть 
советником при мальчике. Вряд ли это было правдой. Ибо через неделю после 
приезда в Италию Ирод уже отправился домой. Совершенно ясно, что все дело было 
подготовлено в ходе обстоятельных консультаций с представителями римской знати 
в течение тех месяцев, которые Ирод провел на острове Родос по пути в Рим.

Другой важной стороной римского решения, с точки зрения общественного мнения в 
Иудее, было то обстоятельство, что царская власть отныне должна отделяться от 
первосвященства. Ирод вполне определенно не мог стать первосвященником, 
поскольку не вел свою родословную от дома Аарона, ранее обладавшего монополией