лишь то, что он уже был женат. Его жена Дорис была спорного происхождения; 
вполне вероятно, она, как и сам Ирод, происходила из знатной идумейской семьи. 
Дорис родила ему сына. Отдельные представители иудейской мысли того времени к 
разводу относились отрицательно, но, согласно Второзаконию, мужчине разрешалось 
расторгать брак. Дорис с сыном выслали из Иерусалима. Отныне, что вполне 
естественно, они были крайне озлоблены. Им разрешалось появляться в городе 
только по большим праздникам.

Обручение с хасмонейкой давало Ироду на ближайшие годы огромные политические 
выгоды. Оно умеряло недоверие важных слоев иудейской знати и показывало, что 
Гиркан II, не имевший сына, считал Ирода своим наследником. К тому же Мариамна 
не только принадлежала к царскому роду, но и была красавицей, и Ирод, 
неравнодушный к женской красоте, влюбился в нее по уши. Правда, подстрекаемая 
своей матерью Александрой, она не отказывалась от рискованного удовольствия 
высказывать, когда считала нужным, неприятные истины. Но глубокие последствия 
этого обнаружились только после конца супружества, а до него оставалось еще 
пять лет.

А в то время кризис возник по причине новых потрясений в большом римском мире. 
В октябре 42 года Кассий и Брут в Филиппах в Македонии уступили сторонникам 
покойного Юлия Цезаря, молодому Октавиану и Марку Антонию. Во втором 
триумвирате, который они разделили с Лепидом, правление Востоком предоставили 
Антонию, и Фасаилу с Иродом снова пришлось переходить на другую сторону. 
Излишне говорить, что их иудейские противники посылали к Антонию делегацию за 
делегацией с целью их дискредитировать. Но Антоний разделял расположение своего 
бывшего хозяина Цезаря к семье Антипатра, своевременной помощью и 
гостеприимством которого он воспользовался за десять лет до того, когда служил 
здесь под началом Габиния. Тогда же он, несомненно, познакомился с сыновьями 
Антипатра. Во всяком случае, Гиркан тоже замолвил за них слово, и Фасаил с 
Иродом должным образом получили подтверждение своих назначений соответственно в 
Иерусалиме и Галилее с добавлением титула «тетрарх» (первоначально, но не 
позднее означавшего «правитель четвертой части»), дававшего им официальный 
княжеский статус под началом этнарха Гиркана, Некоторые усмотрели в этом 
решении замысел лишить в дальнейшем Ирода верховной власти, поскольку он был 
так предан врагу Антония Кассию. Трудно сказать, сыграло ли это обстоятельство 
какую-то роль в решении Антония, но все-таки он считал, что будет лучше держать 
братьев в равном положении. Его решение, однако, не помешало другой иудейской 
фракции послать к нему еще одну делегацию. Она включала не меньше 1000 человек 
и ждала его в Тире, политически взрывоопасном городе, потому что Антоний только 
что избавился от его правителя, ставленника Кассия, попавшего в немилость после 
вторжения в Галилею. Антоний отказался встречаться с этой огромной делегацией, 
и ее разгон кончился жертвами и смертными приговорами.

Однако обстановка в целом снова изменилась с появлением на сцене главного 
восточного врага, Парфии, против которой строилась вся оборонительная система 
Рима вдоль сирийской границы. За 13 лет до того престиж парфян в этом районе 
сильно возрос после разгрома большой римской армии под предводительством Красса,
 который в этой битве нашел свою смерть. Теперь же, весной 40 года, в Сирию 
вторгся сын парфянского царя Пакор. Политическим советником у него был 
изменник-римлянин. Местные князьки поспешили покориться, и Пакор оккупировал 
почти всю провинцию. В этом ему помогли не только ореол победы парфян над 
Крассом, но и собственная добрая слава умеренного и справедливого правителя.

Теперь вторгшаяся армия повернула в сторону Иудеи. Парфия имела давние связи с 
иудеями, главным образом с их древними поселениями к востоку от Евфрата; 
историк Иосиф, поместив эти восточные общины в начало списка тех, к кому 
обращена его «Иудейская война», тем самым подчеркивает их важность. Государство 
Хасмонеев при Александре Яннае тоже воздавало почести парфянской делегации. И 
более поздние иудейские источники свидетельствуют, как страстно в некоторых 
кругах надеялись, что, победив Рим, парфяне окажутся ниспосланным свыше орудием,
 которое расчистит путь ожидаемому Мессии.

Продвигаясь в глубь Иудеи, парфяне, естественно, поддерживали антиримски 
настроенного Антигона. Верно, они не заявили об этом сразу. Однако Антигон не 
замедлил появиться в Галилее, и к нему присоединились иудейские разбойники из 
дубовых лесов, покрывавших в то время большие пространства приморской равнины. 
Затем он, не теряя времени, двинулся на Иерусалим. Спешное прибытие Фасаила и 
Ирода вынудило его укрыться на территории храма, но скоро поддержать его 
прибыли парфянские войска. Их командир предложил Гиркану, Фасаилу и Ироду лично 
предстать перед местным военачальником парфян, где и выступить в свою защиту. 
Гиркан с Фасаилом быстро подчинились и поехали. Но исполненный подозрений Ирод 
остался. Не поколебали его и дальнейшие приглашения явиться в штаб-квартиру 
парфян, ибо один состоятельный сириец, Сарамалла, еще раньше предупредил его о 
недружественных намерениях парфян, а теперь Ирод знал, что эти сведения были 
точными, потому что Гиркана и Фасаила под конвоем доставили в Екдиппу (Хазив, 
Ез-Зиб) на финикийском (ливанском) побережье и держали под арестом. Таким 
образом, теперь не оставалось сомнений, что претендовать на иудейский трон 
должен был ставленник парфян Антигон. Известно, что обещанная им цена включала 
не только большую сумму денег, но и 500 женщин, жен его политических 
противников.