знаком враждебного бога подземного мира и считались неблагоприятными для любой 
работы. В эти дни правителю не разрешалось купаться, приносить жертвоприношения,
 пить вино и отправлять правосудие.
 Семидневная израильская неделя с завершающим ее днем Шаббат – субботой, 
посвященным обязательной молитве и богу, появилась в результате переосмысления 
древней традиции в соответствии с монотеистическими представлениями. 
Следовательно, вавилонский календарь был принят без всяких ограничений, 
семидневный цикл прекрасно дополнил деление на месяцы и годы. Все это было бы 
невозможно, если бы вавилонский календарь не состоял из похожей системы.
 Вавилонское происхождение имеет и система мер веса и длины, использовавшаяся в 
Ханаане, также основанная на числе 60. Поскольку основным средством денежного 
оборота в Палестине было серебро, одно и то же слово означало «деньги» и 
«серебро». Единицей был серебряный шекель, его двадцатая часть (то есть три 
шестидесятых) – гера (упоминаемая в Иезекииле). Самой большой мерой объема во 
времена Соломона считался кор (примерно 60 галлонов), в который входило 720 лог,
 примерно равных одной пинте.
 Подобные нововведения были известны по локтевой мере – базовой единице, 
использовавшейся в Библии для измерений в храме Соломона, поскольку летописец, 
когда несколько раз упоминает эти измерения, ссылается на «старый» локоть: «И 
вот основание,  положенное Соломоном при строении дома Божия: длина  его 
шестьдесят локтей, по прежней мере, а ширина двадцать локтей» (2 Пар., 3: 3). 
Он отождествляет ее с «царским (вавилонским) локтем», который он считает 
старинной и общепринятой мерой. Сохранившийся мерный камень на старой 
вавилонской статуе времени правителя Гудеа показывает, что этот «старый локоть» 
храма Соломона составлял 21 дюйм.
 Когда эти законодательные кодексы, календарные и метрические системы начали 
входить в широкий обиход, вавилонско-ассирийское искусство оказало воздействие 
на Палестину не только косвенным образом, через Финикию, но и через влияние 
Египта. Да и вавилонские верования в идолов и демонов постоянно просачивались в 
страну, хотя и претерпевали изменения в ходе миграций.
 Проведенные в Ханаане раскопки обнаруживают почти равное мощное влияние как 
Вавилона, так и Египта на храмовую архитектуру, но в литературных памятниках 
проявилось прежде всего явное преобладание вавилонской мифологии. Сказанное, 
может быть, объясняется тем фактом, что египетский пантеон богов неохотно 
усваивался обеими странами. Божества с головами животных практически не были 
известны за пределами Египта. Несмотря на пребывание в Египте многих поколений 
евреев, египетские боги практически не оказали влияния на религию. Даже для 
обозначения идола евреи употребляли слово «Энлиль» – название одного из четырех 
старейших вавилонских божеств – бога воздушной стихии. И это было в то время, 
когда четыре вавилонских божества позднего периода доминировали на Ближнем 
Востоке. Долгое время считалось, что им поклонялись израильтяне в 
домонотеистический период более чем за тысячу лет до правления Соломона. Бог 
луны Син, центром культа которого был Ур, дом Авраама, представленный в образе 
юноши, сидящего на крылатом звере, рассматривался как оригинальная 
разновидность израильского «бога-быка». Сыном Сина является бог солнца Шамаш, о 
котором говорится в мифе о Самсоне, хотя о солнце там нет никаких упоминаний.
 Бог погоды Адад прямо отождествлялся с Синаи – богом грома и молнии, хотя 
простого совпадения функций явно недостаточно, чтобы доказать сходство между 
божествами, которое фактически не проявляется ни в единой особенности, ни в 
едином описании.
 Самой трогательной фигурой из четырех божеств была богиня Иштар (Инана), на 
основе культа которой сложился подлинный «культ девственницы». Ей поклонялись 
как дочери солнечного бога Син, и как защитнице любви, и как покровительнице 
плодородия. Она оплакивает своего супруга Думузи, могущественного бога удачи, и 
следует за ним в преисподнюю. Очевидно, что в данном случае миф об умирающем 
боге, который опускается в подземное царство и снова воскресает, накладывается 
на египетский миф об Исиде и Осирисе. Конечно, не следует увлекаться и искать в 
старейшей израильской концепции бога какие-либо черты женского божества, 
распространенного во всем античном мире и явно являвшегося естественным 
выражением политеистического сознания, потребности людей в божественной 
поддержке.
 И все же именно Иштар имела много тайных и явных поклонников среди евреев. Ее 
называли Астартой, Ашерой или, на финикийский лад, Ашторет, и именно ее культ 
официально разрешил Соломон: «И стал Соломон служить Астарте, божеству 
Сидонскому, и Милхому, мерзости Аммонитской» (3 Цар., 11: 5). В Книге пророка 
Иезекииля упоминается Фаммуза: «И привел меня ко входу во врата дома Господня, 
которые к северу, и вот, там сидят женщины, плачущие по Фаммузе» (Иез., 8: 14).
 Главная особенность политеизма заключалась в том, что к каждому богу 
обращались как к конкретной личности, имевшей легко представимый облик и 
наделявшейся различными качествами. Культ антропоморфного божества мог быть как 
местным, так и всеобщим. У него могло быть множество местных разновидностей. 
Когда появился бог Мардук – покровитель и правитель Вавилона, одновременно с 
возрождением города он вобрал веру в старого солнечного бога, отца 
вышеупомянутого Сина – Энлиля, и слово «господь» (Бел) он приписал себе. В 
таком качестве он «перекочевал» на запад, где получил имя Ваал. Еще позже он 
был известен как Адон (Адонис), то есть господь, или как Мелех (в Септуагинте – 
Молох), то есть царь, но все эти наименования обозначали одно и то же божество, 
принимавшее разные обличья. Даже его функция высшего божества несопоставима с 
самыми примитивными концепциями монотеизма, которые считают каждое телесное 
существо созданием бога.
 Наряду с вавилонскими богами на Ближнем Востоке распространилась вера в 
демонов, этих везд