ких владений и индуистской религии 
со стороны 
завоевателей. Подчинение общему верховному правителю было по самой своей сути 
несовместимо с традициями клановой системы. Каждый клан считал себя если не 
лучше и 
благороднее всех остальных, то во всяком случае не хуже и не ниже их. 
Традиционная 
социальная организация не предусматривала никого, кто мог бы стоять над всеми 

раджпутскими кланами и кулами. Конечно, в Солнечной Линии это мог бы быть 
божественный 
царевич Рама, но... 
В созданных раджпутами государствах, где они же правили, жили не только 
раджпуты 
правящего клана. Общинно с ними и в деревнях, и в крепостях, жили 
многочисленные 
неродственные раджпутские кланы и ли-ниджи, подразделения земледельческих каст, 

брахманы, бхаты, ремесленные касты и даже аборигенные племена (бхилы, мина, 
гонды и 
др.). С течением времени все это население оказалось в той или иной степени 
включено в сферу 
управленческих интересов раджпутов и в круг их общения. В наши дни многие 
локальные, 
кастовые, даже аборигенные племенные группы считают себя раджпутскими, возводят 
к ним 
свое происхождение. Самый распространенный способ подобной «легитимизации», 
которая 
даже носит название «раджпутизация», состоит в нехитрой генеалогической 
привязке. Предком 
этой группы объявляется некто, родившийся якобы от брака раджпута с женщиной 
более 
низкого происхождения. И часто возразить нечего — такое действительно бывало. 
Индийская 
кастовая община там, где есть раджпуты, станет, пожалуй, раджпутской общиной! 
Государственность у раджпутов появилась как институализация традиционного 
управления 
на территории, подвластной раджпутскому клану и куле. При завоевательных войнах 
в ее 
орбиту включались вассальные и покоренные правители и земли, и это происходило 
на фоне 
феодализации правящего клана и других землевладельцев. При этом в раджпутском 
государстве «аристократы могли отвергать вмешательство правителя в дела их 
поместий, 
которые они сами или их предки завоевали для себя с малой помощью центральной 
власти, 
если таковая вообще была. Такая принципиальная проблема возникала в каждом 
раджпутском государстве, и нигде не было найдено взаимоприемлемого и надежного 
ее 
решения. Умеренность правителей и принцип «свами-дхарма», т. е. верности 
хозяину, 
игравший активную роль в раджпутской жизни, предотвращали опасные кризисы» (22, 
122). 
Государственность раджпутов в это время зиждилась на клановой системе и 
патриархальных отношениях. Раджа имел небольшое поле для личной инициативы, т. 
к. 
являлся всего лишь инструментом для гарантированного соблюдения интересов клана 
в целом. 
Кроме того, что все члены правящего клана имели право решать проблемы любой 
степени 
сложности и важности, что приводило к неразберихе и отсутствию твердой линии 
поведения в 
делах и политике, были и другие способы минимизировать личную власть главы 
клана. Одним 
из них был институт «бхауджгурри». В каждом клане, даже не владетельном, есть 
некто, 
дающий «ценные советы» и указания главе клана по всем поводам, и без чьего 
согласия нельзя 
принять ни одного решения — этот самый «бхауджгурри». Должность бывала 
наследственной 
и принадлежала, как правило, семье, имевшей в какой-то момент истории особые 
заслуги 
перед правящим кланом. Например, это могла быть семья какого-нибудь отрекшегося 
от трона 
в пользу брата принца. Иногда такие союзы бывали плодотворными, но чаще 
оказывались 
источником нестабильности. 
С течением времени, конечно, происходили изменения в организации власти. 
Например, 
правители стали привлекать на службу представителей посторонних раджпутских 
кланов; 
таким нанятым на службу военным и чиновникам раджа давал земельные пожалования, 
и эти 
люди становились его опо