[313]
. Она включает в себя определенные представления о природе мира и человека. В 
первых трех истинах утверждается, что страдание есть факт жизни, излагается 
теория его причины и постулируется существование способа его преодоления. Сам 
этот способ изложен в четвертой истине о Благородном Восьмеричном пути. 
Конституирует буддизм как религию именно способ избавления от страдания через 
достижение постоянного состояния покоя, который должен практиковаться индивидом 
в качестве курса нравственной и духовной тренировки.


Все индийские религии подчинены одному представлению, восходящему к доиндийским 
временам. И в ведийском, и в староперсидском языках оно обозначено одним и тем 
же словом
[314]
со смыслом «закон». Согласно этому подходу все вещи и существа следуют или 
должны следовать определенному курсу, предписанному им. Этот курс основан на 
подлинной природе и устройстве существующего мира. Из-за него должным образом 
встает солнце, сменяются времена года, и каждая индивидуальная часть вселенной 
выполняет собственное назначение. Такое представление могло сформироваться 
очень рано при возникновении и развитии контактов индивидов в обществах. Член 
племени должен действовать при помощи определенных способов, которые считаются 
выгодными для индивидов — его сотоварищей и его самого, а ряд других действий 
ему запрещен. Начиная с позднего ведийского периода, это представление 
выражается в концепции
дхармы,
покрывающей любую форму человеческого действия. Она включает в себя нормы 
нравственного поведения, но сама намного шире, и ее ритуальный аспект отражен в 
брахманической литературе буддийских и добуддийских времен, посвященной 
жертвоприношениям. Там регламентируются мельчайшие их подробности, вплоть до 
формы и количества кирпичей в жертвеннике, и, вероятно, из-за нашего 
фрагментарного знания источников эта литература приводит к впечатлению, будто 
жертвоприношения и ритуалы затмевали любую другую деятельность. Это было 
дхармой жрецов, под чьим контролем находились жертвоприношения; они же брали на 
себя толкование соответствующей дхармы воинов, домохозяев и рабов
[315]
.

Но в VI в. до н.э. люди стали протестовать — не против дхармы, а против 
отношения класса брахманов к своим функциям и против того, что брахманы 
навязывали в качестве дхармы другим слоям общества. Но крайнего востока Индии 
брахманизм еще не достиг и даже на родине буддизма, вероятно, был достаточно 
недавним явлением, чтобы столкнуться с противостоянием и встречными претензиями.
 Претензии шакьев на принадлежность к наилучшей касте, касте воинов, известны; 
и, хотя в суттах — рассуждениях присутствует почтительное отношение к брахманам,
 их претензии подвергаются критике и отвергаются. Это не было индивидуальной 
особенностью буддизма, поскольку нет причин сомневаться в том, что предания о 
других наставниках и отшельниках — не-брахманах, оставивших мир, отражают 
реальное состояние дел. Все эти наставники восставали против установившегося 
представления о дхарме, предлагали новые системы и учения о жизни в мире и пути 
спасения: от чистого гедонизма и материализма до самых крайних формам 
самоистязания. Две другие концепции, заимствованные буддизмом из современной 
ему мысли, — это догмы о карме, «действии» и сансаре, переселении душ или 
перерождении.
Это индийские ответы на вечные проблемы страдания и зла. Человек поступает 
дурно и страдает от этого. Но он может страдать и тогда, когда не сделал ничего 
очевидно дурного. Значит, что-то дурное было совершено им в прошлой жизни, а 
если он поступает дурно и на первый взгляд не получает возмездия, он будет 
наказан за свой грех в другом рождении. Как и все теории, считающие грех и зло 
достоверной реальностью, доктрина перерождения покоится на вере и в конечном 
счете на вере в то, что грех непременно будет наказан. Буддизм перенял 
установившееся верование без возражений. В пользу этой доктрины 
свидетельствовали даже истории о буддийских архатах, способных узнавать судьбы 
умерших и об индивидах, вернувшихся с другого света, чтобы предсказать свою 
судьбу. Итак, когда мир представал как место, где для благоденствия была 
необходима определенная линия поведения, а индивид был уверен, что за любую 
свою ошибку он когда-нибудь будет наказан, людям было необходимо знать, какой 
дхарме следовать и какова истинная природа мира (в той степени, в какой это 
влияло на их линию поведения). Соперничающие наставники были готовы ответить на 
эти вопросы, и каждый из них заявлял, что нашел верный путь.
Буддизм лучше всего известен на Западе именно с этической стороны. Именно с 
этой стороны очевидны величие и оригинальность системы основателя буддизма, 
рассматривается ли ее отказ от бытовавших тогда представлений или их реформа, 
предпринятая в ходе исторического развития буддизма, или же отношение ее к 
другим системам, отмеченное определенным прогрессом в этических идеалах 
человечества. Это были не просто правила жизни для отшельников, но также и 
система для мирян, применимая во всех обязанностях повседневной жизни. Кроме 
того, и в монашеской сангхе сущностной частью обучения того, кто стремится к 
достижению высочайшей цели в своей настоящей жизни, оставались моральные 
принципы. У нас нет нужды сомневаться в том, что Будда взял все лучшее из 
этических учений, что только смог найти. Каждая система возникает на основе