этапом, мы получаем важное свидетельство в пользу того, что дополнительные 
детали историй, сгруппированные вокруг эпизода с тремя дворцами, полностью 
вымышлены. Существует два рассказа об этом в палийских комментариях и несколько 
в санскритских. Что касается последних, мы можем ограничиться рассмотрением 
версии «Лалитавистары» в качестве типической. Все они отличаются друг от друга 
разной мотивировкой событий и их последовательностью.
В палийском комментарии к вышеприведенному пассажу сообщается о чудесных 
особенностях трех дворцов, построенных для Бодхисатты, когда ему исполнилось 
шестнадцать. Далее следует текст:

«
Итак, когда три дворца были готовы, царь подумал, что, поскольку его сын вырос, 
он поднимет над ним царский зонтик и увидит славу его царствования. Он послал 
шакьям письма, где говорилось: «Мой сын вырос, и я хочу поставить его на 
царство. Пусть все пришлют в этот дом девушек, выросших в их домах». Услышав 
это послание, они сказали: «Юноша просто красив, на него приятно посмотреть; но 
он не знает никаких искусств. Он не сможет содержать жену. Мы не пошлем наших 
дочерей». Когда царь услышал это, он пришел к сыну и спросил: «Какое искусство 
явит Бодхисатта, о сын мой?» — «Я должен натянуть лук, для натягивания которого 
необходима сила тысячи человек, так что пусть его принесут». Царь велел 
принести лук и дал его сыну. Великий, сидя на ложе, велел поднести к себе лук и,
 обернув тетиву вокруг пальца ноги, потянул ее пальцем ноги и натянул лук. Взяв 
палку в левую руку, он натянул лук правой и ударил по тетиве. Весь город 
всполошился. Люди спрашивали, что это был за звук, и говорили, что прогремел 
гром. Но другие сказали: «Разве вы не знаете, что это был не гром, но что 
царевич Ангираса натянул лук, для натягивания которого необходима сила тысячи 
человек? Он бьет по тетиве, а это звук удара». Такое уже убедило шакьев. 
Великий спросил, что еще нужно сделать. (Затем описываются двенадцать 
замечательных приемов стрельбы из лука.) И это было еще не все; в тот же день 
Великий, приноравливаясь к обычаям мира, явил людям все свое искусство. Тогда 
цари шакьев нарядили своих дочерей и отослали их. Они стали сорока тысячами 
танцовщиц. Итак, Великий зажил в своих трех дворцах подобно богу.»

Комментарий к «Джатаке» говорит о дворцах и танцовщицах, предоставленных ему 
отцом, когда он достиг шестнадцати лет, но не говорит, прислали ли девушек 
шакьи; кроме того, там сказано, что «мать Рахулы была его главной царицей». 
Затем там приведен рассказ о приемах стрельбы из лука, которые он 
продемонстрировал по требованию шакьев не для того, чтобы доказать свою 
пригодность для женитьбы, а потому, что они спрашивали, что будет делать тот, 
кто не обучался искусствам, если разразится война.

Простота этого повествования контрастирует с санскритским преданием. Тем не 
менее было бы неправильным считать, что оно ближе к историческим событиям. Оно 
относится к этапу, на котором два комментатора одной школы еще не успели 
согласовать подробности одного и того же рассказа; так, один из них даже не 
упоминает о женитьбе царевича. Ольденберг сообщает, что в одном из позднейших 
текстов имя жены Будды — Бхаддакачча, и, основываясь на нем, можно предположить,
 что она была единственной законной его супругой. Он также говорит, что в 
северных текстах приведены другие имена. Вероятно, Ольденберг не считал, что 
этот рассказ строго следует историческим фактам. Однако игнорирование им всех 
остальных свидетельств создает впечатление, будто в палийских текстах 
существовал единственный рассказ о жене Будды, который мог восходить к ранней 
традиции. Позднейший текст, на который он ссылается, это «Буддхавамса» в 
издании Морриса (XXVI, 15):
«Его жену звали Бхаддакачча (или Бхаддикача), имя его сына — Рахула».
Но в издании комментария у Коломбо, где цитируется этот пассаж, не сказано о 
Бхаддакаче. Оно дает имя Яшодхара, использование которого обычно считают 
ограниченным северными текстами, а также приводит чтение другого варианта — 
Субхадакка. Бхаддакачча, как и Субхадакка, — просто метрическая переделка имени 
Бхадда Каччана, или, как в «Махавамсе», Бхаддакаччана. На деле она упомянута в 
более старом тексте (Анг., i, 25) в перечне тринадцати монахинь; там сказано, 
что она — глава тех, кто приобрел сверхъестественные психические способности
(абхинна).
Но в перечне она не названа женой Будды. Это в комментарии говорится, что она 
вышла замуж за Бодхисатту. В нем приводится мало конкретной информации, только 
то, что она была дочерью Суппабуддхи шакьи; кроме того, там дается неверное 
объяснение смысла ее имени. Каччана — это название брахманского клана (как и 
Готама), но комментатор знает об этом так мало, что объясняет через
канчана —
«золото», и говорит, что ее назвали так потому, что тело ее было подобно 
чистому золоту. Ясно, что идентификация с женой Бувды принадлежит комментатору, 
а если бы существовала старая авторитетная традиция, не было бы нужды сочинять 
четыре разных имени, упоминавшиеся в палийских текстах, поскольку здесь 
перечислены еще не все имена
[104]
.

Трактовка данной проблемы Пишелем удивляет еще больше. Он говорит, что «старые 
тексты не сообщают нам имени жены Будды. Они всегда называют ее Рахуламата, 
«мать Рахулы»». Старые тексты, на которые он ссылается, — это «Джатаки», но они