лках и городах, особенно вокруг европейских 
факторий. Так, Мадрас из небольшой деревушки превратился в торговый центр Южной 
Индии и центр ткацкого производства. К городу обычно тяготела округа, где жили 
ремесленники; их изделия скупали торговые агенты и поставляли затем в факторию. 
Ряд мелких городов объединялся вокруг крупного центра, образуя своего рода 
экономический район. Однако процесс развития ремесла и образования 
экономических центров шел неравномерно, и в основном это имело место в 
прибрежных округах. Между ними происходил оживленный обмен товарами с помощью 
каботажной торговли. 
   Внешняя торговля Индии имела активный баланс, по полученные от нее средства 
оседали в руках паразитирующей знати, превращаясь в предметы роскоши или в 
сокровища: они не становились источником первоначального накопления. 
   Значительный рост товарно-денежных отношений при господстве мелкого 
производства неизбежно вызывал появление скупщиков, которые подчиняли себе 
ремесленников. Основным методом закабаления служили денежные авансы под будущую 
продукцию. Услугами индийских скупщиков пользовались и европейские фактории. 
Власть купцов над «своими» ремесленниками была так велика, что они иногда по 
своему усмотрению переселяли мастеров в другую местность. 
   В Индии происходил процесс сращивания высшей прослойки купечества с 
господствующим классом. Не только феодалы использовали торговлю для увеличения 
своих доходов, но и купцы охотно пользовались методами феодальной эксплуатации 
для повышения торговых прибылей. Денежные люди иногда содержали отряды и 
становились джагирдарами, а джагирда-ры владели торговыми кораблями, лавками, 
караван-сараями и принимали участие в торговле. На самые ценные товары, 
производимые в стране, порой объявлялась падишахская монополия: для их 
приобретения или продажи требовалось специальное разрешение. 
   К концу XVII в. в условиях ослабления центральной власти феодальные 
чиновники и землевладельцы облагали торго-во-ремесленное население 
дополнительными налогами в свою пользу и чинили им всяческие препятствия, 
выступая в качестве монополистов на какой-нибудь вид товара. Поскольку 
большинство ремесленников и торговцев в Могольской империи были индусами, они 
болезненно реагировали на религиозные преследования при Аурангзебе и введение 
им дополнительного подушного налога — джизии. 
      Религиозная политика Аурангзеба
   Воцарение Аурангзеба означало приход к власти наиболее реакционных кругов 
джагирдаров. Холодный, расчетливый политик, Аурангзеб был фанатичным 
приверженцем ислама, и его победа над Дара Шукохом означала утверждение 
политики бесправия и уничтожения индусов, преследования мусульман-шиитов. 
Стремясь регулировать жизнь согласно предписаниям ислама, Аурангзеб запретил 
шиитские праздники, употребление вина, музыку, живопись, танцы, посевы 
наркотика — бханга и т. п. В 1665 — 1669 гг. он приказал разрушить все 
индусские храмы и построить мечети из их камней. Индусам запрещалось носить 
знаки отличия, ездить на слонах и т. п. 
   Однако самым тяжелым бременем было введение в 1679 г. джизии, отмененной 
Акбаром. Это вызвало протест населения в Дели, Гуджарате, Бурханпуре и т. п. В 
ответ на преследования восстали маратхи, раджпуты и джаты. Восстание подняли и 
мусульмане-афганцы. Это стремление к независимости, к освобождению от 
могольского ига свидетельствует, что у ряда индийских народов начинало 
пробуждаться национальное самосознание. Могольское государство они стали 
воспринимать как нечто чужеродное, угнетающее их, а также часто оскорбляющее их 
религиозные чувства. Народные выступления ослабляли Могольокую империю. 
      Народное движение маратхов
   Сплочение маратхов в борьбе за свободу и независимость было важным этапом 
процесса рождения маратхскои нации. Давние воинские традиции, приобретенные на 
службе у деканских правителей, пригодились маратхам в борьбе против Моголов. 
Основной движущей силой борьбы был маратхский народ, веривший, что, сбросив 
могольский гнет, он установит царство оправедливости. Проповеди маратхских 
поэтов-бхактов призывали к борьбе. Наставник Шиваджи — Рам Дас (1608— 1681 гг.) 
восклицал: «Все отнято, и только родина осталась!» 
   Первым маратхским вождем, игравшим видную политическую роль в Декане, был 
Шахджи. Переходя на службу со своими воинами то к Ахмаднагару, то к Биджапуру, 
Шахджи получал условные пожалования и стал владельцем Пуны и Ма-вала. Его сын 
Шиваджи начал (активно сколачивать отряды из маратхаких воинов, нападать на 
'небольшие форты, принадлежавшие знатным маратхским родам, и, применяя силу, а 
больше хитрость, овладевал ими. 
   Усиление Шишаджи вызвало беспокойство Биджапура, и в 1658 г. против маратхов 
было послано большое войско под началом старого Афзал-хана. Понимая, что в 
узком ущелье его армии не развернуться и маратхи тут имеют преимущества, 
Афзал-хан пригласил Шиваджи на личную дружескую встречу на вершине холма, куда 
должны были подняться только оба полководца. Афзал-хан скрыл в одежде кинжал, 
которым и ударил Шиваджи, сделав вид, что обнимает его. Но Шиваджи был одет в 
кольчугу, которая предохранила его. Зато сам он, обнимая Афзал-хана, вонзил в 
него спрятанные в рукаве железные «когти», а потом кликнул своих воинов, 
которые взбежали на холм и отрубили голову могольскому командиру. Оставшееся 
без полководца биджапурское войско было разгромлено. После этого маратхи стали 
совершать набеги на Биджапур, возвращаясь оттуда с богатой добычей. 
   Аурантзеб решил покончить с «горными крысами», как он презрительно называл 
маратхов, и послал против них войско под началом Шайста-хана, занявшего Пуну. 
Но в результате внезапной ночной атаки, предпринятой Шиваджи, Шайста-хан был 
разбит и в панике бежал из лагеря. Войско его отступило. В 1664 г. Шиваджи 
напал на не защищенный укреплениями порт Сурат