ими, разжег 
захватнические страсти рыцарей. За несколько недель до последнего приступа, в 
марте 1204 г., Энрико Дандоло, Бонифаций Монферратский и другие предводители 
крестоносцев подписали договор о разделе византийского наследства, которое они 
уже видели в своих руках. В этом документе были подробно разработаны условия 
дележа будущей добычи - движимого имущества, земель и власти в том новом 
государстве, которое западные сеньоры задумали основать на месте Византии. 
Венецианцы позаботились прежде всего о том, чтобы приумножить свои старые 
торговые привилегии и обеспечить себе львиную долю - три четверти всей добычи, 
остальные крестоносцы должны были по договору удовольствоваться одной четвертой.
 
      Мартовский договор предусматривал основы государственного устройства и 
все детали территориального дележа Византии. Было постановлено, что после 
завоевания Константинополя новое государство получит выборного императора. 
Право выборов предоставлялось комиссии из 12-ти человек - шести венецианцев и 
шести рыцарей. Денежные люди республики св. Марка не хотели принимать на себя 
обременительную честь занятия императорского трона. Их вполне устраивали 
руководящие посты в доходном церковном управлении, поэтому по настоянию дожа в 
договор внесли условие, что та сторона, из среды которой не будет избран 
император, займет пост римско-католического патриарха Константинополя. Все 
сеньоры, за исключением дожа, обязаны будут принести вассальную присягу новому 
императору. 
      Последнему предоставлялась четвертая часть территории империи, остальные 
три четверти делились пополам между венецианцами и крестоносными рыцарями (по 
три восьмых тем и другим). Таким образом, венецианцы оставили крестоносцам 
пустой императорский титул и бремя власти, которую невозможно было реализовать, 
для себя же удержали, как отметил К. Маркс в "Хронологических выписках", 
"действительные выгоды предприятия". 
      Заключение договора означало, что закончена дипломатическая подготовка к 
захвату Византии. Вскоре были завершены и военные приготовления: приведены в 
готовность осадные механизмы, укреплены лестницы, расставлены баллисты и 
катапульты. Главари крестоносцев не скрывали более намерений силою завладеть 
Константинополем. 
      План-схема Константинополя в 1204 г. - файл Ch_5.gif 
      Первую попытку штурмовать город рыцари предприняли 9 апреля 1204 г. На 
этот раз они решили нанести удар по Константинополю с моря. Удар был отбит 
византийцами. Со стен города на атакующих обрушился град стрел и камней. 
Виллардуэн в своих записках хвастливо заявляет, будто за все время осады рыцари 
потеряли лишь одного человека. На самом деле они несли более серьезные потери. 
Только 9 апреля, при попытке захватить одну из башен, было убито, как 
свидетельствует русский очевидец, около сотни воинов. Атака захлебнулась. 
      Через три дня крестоносцы ринулись на второй приступ, и он принес им 
победу. С помощью перекидных мостиков, переброшенных на стены, рыцарям удалось 
взобраться туда; одновременно другие воины произвели пролом в стене и потом уже 
изнутри города разбили трое ворот. Крестоносцы ворвались в город, заставив 
войска Мурцуфла отступить. Сам он под покровом ночи бежал из города. 
"Восстановители" справедливости" в третий раз подожгли Константинополь. 
      На следующий день, 13 апреля 1204 г., Константинополь пал жертвой 
западных захватчиков. Крестоносцы не встретили в нем никакого сопротивления. 
Робер де Клари рассказывает, что, ворвавшись в византийскую столицу и думая, 
что уж теперь-то борьба разгорится с большой силой, рыцари окопались лагерем 
вблизи стен: они не отваживались продвигаться к центру. Каково же было их 
удивление, когда назавтра они увидели, что горожане и не собираются подниматься 
на защиту своей столицы! Примерно в тех же самых чертах описывает положение, 
возникшее на следующий день после вступления крестоносцев в Константинополь, и 
Виллардуэн. Все в войске, говорит он, готовили оружие - и рыцари и оруженосцы; 
каждый думал о предстоящей битве, полагая, что развернется такое сражение, 
равного которому у них еще никогда не происходило. И что же? Воины Креста не 
встретили в городе никого, кто бы дал им отпор. Крестоносцам там и в самом деле 
не с кем было драться. Константинопольский плебс не желал отстаивать 
государство, воплощавшее для него социальную несправедливость. Когда знатный 
византиец Константин Ласкарь, которого духовенство спешно провозгласило 
императором, пытался все-таки призвать население к оружию, он натолкнулся на 
стену равнодушия. 
      Таким-то образом менее чем полутора десяткам тысяч крестоносцев в 
какие-нибудь три дня удалось захватить один из величайших городов тогдашнего 
мира. Даже сами завоеватели, знавшие, с каким слабым противником имеют дело, 
были поражены столь быстрым и сравнительно легким успехом. "И знайте, что не 
было такого храбреца, чье сердце не дрогнуло бы, и казалось чудом, что столь 
великое дело совершено таким числом людей, меньше которого трудно и вообразить",
 - напишет позднее Жоффруа Виллар-ДУЭН. 
      Соотношение сил осаждавших византийскую столицу и осажденных в ней он 
расценивает в пропорции 1:200, замечая, что еще никогда такая горсточка воинов 
не осаждала стольких людей в каком-либо городе. Робер де Клари также считает 
легкий захват Константинополя необыкновенным делом; дважды он называет его 
чудом. 
      Секрет "чуда", изумлявшего и многих позднейший историков, был прост. 
Обострение социально-политической борьбы в Византийской империи, достигшее в 
это время кульминационного пункта, - вот что служит решающим объяснением 
неожиданного на первый взгляд падения Константинополя и разгрома империи в 
целом. Конечно, имелись и иные, вполне конкретные причины, обеспечившие победу 
крестоносцам. Им помогали некоторые греческие аристократы и кое-кто из 
константинопольских купцов. Часть местных землевладельцев давно уже продавала 
продукты своих поместий латинским купцам, а отдельные