в крайне стесненных обстоятельствах, служить интересам- 
Венеции. Домой отправились и некоторые видные сеньоры со своими вассалами, в 
том числе племянник и тезка Жоффруа Виллардуэна. 
      Хронисты, повествующие о раздорах и несогласиях, вспыхнувших в войске 
крестоносцев, когда дож внес свое циничное предложение насчет захвата Задара, 
рисуют картину таким образом, будто эти князья отклонили его предложение по 
сугубо религиозным соображениям. "Ибо они [князья. - М. З.], - утверждает 
Гунтер Пэрисский, - считали совершенно недостойным и недопустимым для христиан, 
чтобы воины Креста Христова обрушивались на христиан же убийством, грабежами и 
пожарами, что обычно бывает при завоевании городов". Богобоязненные 
предводители были якобы объяты ужасом оттого, что им придется совершить 
злодеяние. Смысл такого освещения причин возникшей среди высоких баронов 
оппозиции в том, чтобы хоть как-то обелить вожаков крестоносцев. 
      Вполне возможно, конечно, что отдельным сеньорам затея Дандоло 
представлялась неподходящей и с нравственно-религиозной точки зрения, поскольку 
г. Задар действительно был христианским по населению. Неясно было им и другое: 
как отреагирует церковь на действия крестоносцев против христиан? Главная же 
причина недовольства кое-кого из вождей заключалась прежде всего не в 
богобоязненности, а в нежелании сражаться за интересы Венеции: ведь сеньоры 
опоясались мечом не для того, чтобы таскать для нее каштаны из огня! 
      Вот почему часть знати и рядовых крестоносцев отбыла с Лидо в родные края.
 Что касается основной массы, то, вероятнее всего, она и не разбиралась толком 
в происходящем. Все переговоры Дандоло относительно похода на Задар велись, по 
признанию рыцаря Робера де Клари, лишь с людьми самого высокого положения. А 
это были вояки, в большинстве своем, как и Дандоло, безразличные к тому, кого и 
где грабить. Какое могли иметь значение религиозные сомнения для знатных 
баронов вроде Рено де Монмирай, графа Этьена Першского или видама Гийома де 
Феррьер из Шартра, которые еще раньше грабили в своих французских владениях 
аббатства и глумились над клириками? Перед отправлением в Крестовый поход им 
даже пришлось в присутствии многочисленной толпы принести в Шартрском соборе св.
 Петра покаяние за насилия над монахами и принять обязательство о возмещении 
ущерба. Тем более не способны были остановить этих отпетых головорезов 
какие-либо угрызения совести, когда в качестве альтернативы Крестовому походу 
стала вырисовываться война против города, принадлежавшего венгерскому королю; 
не прими они такую альтернативу, крестоносцам пришлось бы просто разойтись, да 
и только. Эта перспектива никак не устраивала "высоких баронов". Они предпочли 
принять предложение Энрико Дандоло. Так был предрешен поход на Задар. 
      5.9. Политический курс апостольского престола 
      Какую же позицию занял тогда святой престол? Попытался ли Иннокентий III 
разрушить замыслы венецианцев? 
      Едва только дож внес свое предложение, а мнения крестоносцев, посвященных 
в дело, разошлись, некоторые из тех, что повернули вскоре домой, направились в 
Рим - испросить у понтифика соответствующее дозволение. Они получили его лишь 
после долгих настояний. Одновременно в октябре 1202 г. к папе явился его легат 
- кардинал Петр Капуанский, ранее прикомандированный к войску крестоносцев. 
Дандоло и его советники, не желая, чтобы римская курия вмешивалась в 
крестоносное предприятие, попавшее в их руки, отклонили полномочия кардинала 
Петра. Коли он того хочет, может сопровождать рыцарей в походе обычным 
проповедником, но не папским эмиссаром! Оскорбленный легат воротился в Рим и 
тоже поведал Иннокентию III о войне против Задара, замышляемой дожем и вождями 
крестоносцев. Как подтверждает папский биограф, легат своевременно "и очень 
ясно открыл папе злое намерение венецианцев". 
      Таким образом планы главарей крестоносцев и правителей республики св. 
Марка стали известны апостольскому престолу. В Венецию тотчас полетело 
отправленное с аббатом де Лочедио грозное предупреждение: папа под угрозой 
отлучения вновь запретил крестоносцам нападать на христианские земли. Этот 
запрет был, однако, лишь очередной лицемерной уловкой Рима. Еще в то время, 
когда Петр Капуанский находился в лагере крестоносцев, вопрос же о походе на 
Задар проходил стадию обсуждения, ряд сеньоров обратились к легату за советом: 
как быть? Не разойтись ли крестоносцам, чтобы таким путем пресечь злое 
намерение Дандоло? В ответ на эти запросы легат, несомненно выражавший волю 
апостольского престола, заявил: "Простительнее и менее позорно искупить малое 
зло великим благим деянием, нежели оставить обет Крестового похода 
невыполненным и вернуться на родину, принеся с собой вместе с грехами еще и 
бесславие". 
      Следовательно, с точки зрения папы, Крестовый поход надлежало довести до 
конца любой ценой. Ни при каких обстоятельствах войско не должно расходиться, 
даже если его поведут против Задара, - такова была, в сущности, позиция папы, 
как ее раскрывает, в частности, и немецкий хронист из Гальберштадта. 
      Он рассказывает о том, что епископ Конрад фон Крозиг (со слов которого 
хронист, кстати сказать, писал свое сочинение), не отваживаясь примкнуть к 
сговору вождей крестоносцев с дожем Венеции, тоже поставил перед легатом 
вопрос: как поступать ему, епископу? "Тот (легат), - пишет хронист, - прямо 
ответил, что папа предпочитает лучше скрыть от них (крестоносцев) что-либо 
неподобающее, чем освободить их от обета этого похода, и дал ему окончательный 
совет, чтобы он (епископ Конрад) никоим образом не отъезжал от войска, 
постарался бы сделать, что сумеет, дабы вынести их (крестоносцев) гнусности, 
которые они могут совершить". И тогда епископ, продолжает летописец, "примкнул 
(к соглашению), так же как и четыре аббата цистерцианского ордена, которых папа 
специально назначил, чтобы они словом и примером возглавляли войско 
крестоносцев". 
      Иными словами, Иннокентий III устами своего легата фактически 
потворствовал тому, чтобы планы Венеции были осуществлены. Формально он 
подтвердил теперь свое запреще