сторических событий объективно 
подрывало устои господствовавших религиозных представлений. Таков был результат 
взаимопроникновения и конфронтации двух по сути противоположных принципов 
постижения и восприятия действительности: превратного, фантастического 
религиозного - и логически трезвого, шедшего от здравого смысла, 
рационалистического. 
      В те времена, о которых здесь идет речь, оба они сосуществовали в рамках 
общего религиозного мировоззрения, господствовавшего над разумом и чувствами. 
При этом ни религиозные фанатики, ни рационалисты, вносившие в свою веру те или 
иные ограничения, продиктованные рассудком, в нравственно-этическом плане не 
обладали какими-либо преимуществами друг перед другом: и ревностно 
благочестивые люди склада Раймунда Ажильского, и воинственные, 
приземленно-житейски мыслившие рыцари типа Танкреда в конечном счете 
исповедовали одну веру, одни и те же взгляды, придерживались единой морали. В 
тот век рассвет разума еще только брезжил [3]. 
      
      2.10. Антиохийское княжество. Продолжение похода 
      Под Антиохией крестоносцы задержались на полгода. Мотивы этой задержки 
были различны: сказывались и общая усталость, и желание избежать нестерпимой 
летней жары, и нехватка продовольствия, и стремление уйти из города, хотя бы на 
время, ввиду разразившейся там эпидемии (вероятно, тифа; как уже говорилось, 1 
августа скончался сам епископ Адемар де Пюи) пребывание в Антиохии стало 
опасным. Главная же причина остановки заключалась в том, что графы и виконты 
жаждали закрепить за собой соседние с городом территории. Сюда они и удалились 
со своими рыцарями и оруженосцами: Боэмунд направился в Киликию - для усиления 
оставленных там гарнизонов, Готфрид Бульонский - в Телль-Башир и Равендан, 
Роберт Нормандский - в Латакию, откуда его вскоре вышвырнуло местное население, 
предпочтя рыцарям герцога византийский гарнизон, прибывший с Кипра. 
      Главари воинства со своими отрядами возвратились в Антиохию лишь в 
сентябре, но и после этого пауза в походе продолжалась. Крестоносцы застряли 
здесь еще на несколько месяцев. В свое оправдание предводители 11 сентября 1098 
г. составили длинное послание Урбану II. Они подробно рассказали об осаде и 
взятии Антиохии, об истории со святым копьем, обстоятельствах разгрома Кербоги. 
В заключение "иерусалимцы Иисуса Христа", как именовали себя авторы послания, 
обращались к папе, приглашая его собственной персоной завершить предприятие, в 
которое они отправились по призыву апостолика: "Прибудь к нам и уговори всех, 
кого можешь, прийти с тобой". Тогда, сулили крестоносцы папе, "весь мир станет 
повиноваться тебе". В ожидании ответа князья не спешили трогаться с места. 
Однако и это являлось только предлогом для задержки. Кому владеть Антиохией? - 
вот вопрос, который ребром встал перед вождями и породил глубокие раздоры между 
ними. Именно это и задержало выступление крестоносцев в дальнейший путь. 
      Главными претендентами на Антиохию были Боэмунд Тарентский и Раймунд 
Тулузский. Рыцари первого занимали городскую цитадель и б'ольшую часть города, 
второго - дворец Яги-Сиана и башню близ ворот, у моста через Оронт. В 
антиохийском храме св. Петра шли бесконечные совещания главарей крестоносцев: 
они до хрипоты спорили о справедливом решении наиболее существенной для них в 
данный момент проблемы - о передаче власти над Антиохией. Каждый из соперников 
с пеной у рта доказывал, сколь значительный вклад он внес в завоевание города и,
 следовательно, каковы именно его преимущественные права на обладание им. 
Боэмунда поддерживали норманнские и северофранцузские рыцари, графа Сен-Жилля - 
провансальцы. "Нарбоннцы, овернцы, гасконцы - все это племя, - пишет Рауль 
Каэнский, - примыкало к провансальцам; к апулийцам же [т.е. к норманнам. - М. З.
] тяготела в заговорах вся остальная Галлия". 
      Большинство сеньоров не собирались разделять точку зрения Раймунда 
Тулузского, с непостижимым упрямством твердившего, что Антиохию следует отдать 
- в соответствии с вассальными обязательствами - византийскому императору. Ведь 
еще недавно он сам, граф Сен-Жилль, наотрез отказывался принести оммаж Алексею 
I Теперь же Раймунд IV явно предпочитал номинальное верховенство Византии 
реальному переходу города к Боэмунду Тарентскому. 
      Позиция графа Тулузского представлялась Готфриду Бульонскому, Роберту 
Фландрскому, Роберту Нормандскому и прочим видным сеньорам и епископам тем 
более неприемлемой, что к этому времени стало очевидным: от Византии нечего 
ожидать сколько-нибудь эффективной помощи. Действительно, когда для выяснения 
намерений Алексея Комнина к нему направили Гуго Вермандуа (это было еще в июле 
1098 г.), пожелавшего вообще вернуться во Францию, он застал императора в 
Константинополе. Тот и не помышлял о поддержке крестоносцев. Пока они дрались в 
Сирии, хитроумный василевс, воспользовавшись трудным положением сельджуков, 
отвоевал у них и вернул империи Измир, Эфес и некоторые другие города и районы 
как на западе, так и во внутренних областях Малой Азии. Он вообще считал теперь 
перспективы Крестового похода безнадежными: беглецы, покинувшие Антиохию во 
время ее осады Кербогой, в первую очередь граф Этьен Блуаский, один за другим 
приносили Алексею I дурные известия, когда последний находился со своим войском 
в глубине Малой Азии - у Филомелия. Спасти крестоносцев уже нельзя! Тот самый 
рыцарь, Пьер Ольпский, который в свое время домогался Команы и получил ее, 
сообщил императору, что если греки отправятся к Антиохии, то, еще не достигнув 
ее, подвергнутся нападению другой сельджукской армии, выступившей с целью 
уничтожения крестоносцев. Собственные советники тоже почти в один голос 
рекомендовали василевсу уходить прочь - и его войска двинулись на север, к 
столице империи. Интересы Византии - вот что надо было соблюсти в первую 
голову! Все связи с рыцарями, по существу, прекратились. 
      В