иникийцы могли поселяться в греческих городах и даже приобретать 
гражданство, как предки Фалеса в Милето (Нсг. I , 170; Diog . Laert . I , 22). 
Но для колоний в этой среде не было места. Более того, в результате греческого 
расселения финикийнъх^вьгхе^дакххся— g —оет-рооев Эгейского моря, как это видно 
на 1|^^|||^^ёр|Тд-Н«^. iV ^ * л 
г Заказ 1(Ш 

и Родоса ( Ath . VIII , 360е). С Фасоса финикийцы были изгнаны, вероятно, в 
результате так называемого второго великого переселения фракийских племен в IX 
в. до н. э. [113, с. 156, 176], хотя поселившиеся на острове фракийцы 
восприняли финикийский культ и передали его грекам [150, с. 108; 308, с. 91-92].
 
Не доступнее оказались и другие районы Восточного Средиземноморья, где уже 
существовали сильные и централизованные государства. Там финикийцы могли в 
лучшем случае поселяться в особом квартале внутри местного города, как, 
например, в «лагере тирийцев» в Мемфисе (Ног. II , 112). 
В этих условиях ареной финикийской колонизации становится Западное 
Средиземноморье. 
Говоря о втором этапе финикийской колонизации в Западном Средиземноморье, надо 
прежде всего подчеркнуть расширение сферы этой колонизации. Теперь в нее входит 
Сардиния. Стратегическое положение этого острова было очень важным, ибо он 
открывал путь к Средней Италии, Корсике и Галлии, с одной стороны, и к Испании 
через Балеарские острова — с другой. Может быть, еще более Сардиния привлекла 
колонистов своими ископаемыми: была богата серебром, свинцом, медью, железом 
[314, с. 151 — 155; 459, с. 59-61]. Славилась Сардиния и своим плодородием ( 
Polyb . I , 79). Традиция отмечает древпие связи этого острова с Африкой и 
Испанией [43, с. 93—108]. По Пав-санию ( X , 17, 5), иберы под 
предводительством Норака основали на юге-западе Сардинии Нору. Солин ( IV , 1) 
связывает Норака непосредственно с Тартессом. Видимо, в этом отразились древпие 
связи Сардинии с Южной Испанией. 
Едва ли случайно, что именно Нора явилась самой древней, насколько мы можем 
сейчас судить, финикийской колонией на этом острове. О ее «почтенном нозрасте» 
свидетельствует одна из самых древних финикийских надписей не только в Западном 
Средиземноморье, по и вообще в фипикийском мире ( CIS , I , 144), датируемая X 
— IX вв. до н. э. Приблизительно к этому же времени относятся мелкие надписи из 
той же Норы и из Босы на западном берегу Сардинии. Древнейшие могилы Норы 
датируются VIII в. до тт. э. Несомненно, в IX в. до н. э. был основан Сульцис, 
где обнарул«ены древнейшие слои этого века. В VIII — VII вв. до н. э. возникает 
колония в Тарросе, в VII — VI вв. — в Битии. К VIII — VII вв. до п. э, относит 
основание Калариса [137, с. 2-4; 410, с. 227-231; 434, с. 213, 298-305; 441, с. 
18-19]. 
Таким образом, в IX — VII вв. до н. э. на южном и западном 
берегах Сардинии возникает целый ряд финикийских городов. 
18 Как правило, это были важные порты, имевшие две и даже три 

(Нора) гавани [424, с. 214—215]. Через них финикийцы осуществляли связи с 
Пиренейским полуостровом и с внутренними районами Сардинии. Эти внутренние 
районы очень скоро исны-тали влияние пришельцев, как об этом свидетельствует 
появление в середине VIII в. до н. э. (может быть, даже и самом конце IX в.) 
местных бронзовых фигурок, возникших под несомненным восточным влиянием [161, с.
 350—352; 407, с. 729; 417, с. 1341. 
Сравнительно рано финикийцы стали сами обосновываться внутри острова. Уже на 
некотором расстоянии от побережья основывается крепость на Монте-Сираи, 
созданная жителями Сульциса в VII в. до н. э., во всяком случае не позднее VI в.
 до н. э. [137, е. 4; 161, с. 351-352; 417, с. 134]. Именно с VIII в. до н. э., 
со времени прибытия на остров финикийцев, начинается бурное развитие местной 
сардинской металлургии [161, с. 352; 314, с. 156—182]. Таким образом, в 
Сардинии финикийцы обосновались на довольно значительной территории, не только 
на побережье, но и во внутренних районах, и очень скоро после прибытия начали 
оказывать значительное влияние на местное окружение. 
Вторым новым районом финикийской колонизации были небольшие, но очень важные 
острова между Сицилией и Африкой. Обладание ими определяло госнодство в 
занадносреди-земноморских водах. В первую очередь речь идет о Мелите (Мальте). 
Диодор ( V , 12) пишет, что это был богатый остров, имеющий хороший порт, 
славящийся своими ремесленниками, особенно ткачам*и. На этом острове и 
находилась колония финикийцев, которые использовали его для ведения торговли 
вплоть до океана. Затем историк говорит о соседнем острове Гавлосе (Гоццо), 
также имеющем хорошую гавань, на котором тоже была финикийская колония. 
Раскоики на этих островах подтвердили сообщение Диодора и дали возможность 
уточнить время появления финикийцев. В некоторых местах (например, в Тас-Силге) 
археологи дошли до самого нижнего, финикийского слоя, под которым лежали уже 
слои чисто местной культуры. В результате удалось установить, что финикийцы 
обосновались на Мелите и Гавлосе в VIII в. до п. э. [209, с- 74 — 75; 412, с. 
65; 434, с. 193, 197]. Исследователи отмечают близость многих аспектов 
материальной культуры Мелиты к культуре самых отдаленных в географическом 
отношении финикийских поселе- -ний, таких, как Тоскапос в Испании и Могадор у 
атлантического побережья Африки [209, с. 74 — 75]. Это сходство находит 
объяснение в приведенных словах Диодора о торговле мелитских финикийцев с 
районом, примыкающим к океану. В архитектуре и рельефах Мелиты обнаруживаются 
связи этого острова с Кип- 19 
2* 

ром, Финикией и Палестиной [209, с. 74 — 75]. Все это свидетельствует о том, 
что Мелита и Г'авлос служили важнейшими пунктами связи между мет