А тут еще началось грандиозное по своим масштабам и убийственное по своему 
содержанию строительство новой столицы в болотистом устье Невы, которое 
потребовало немыслимых людских затрат, потому что строители Петербурга гибли 
быстро и верно от болотной воды, в которой они проводили долгое рабочее время, 
от болезней, голода, холода, а главное — от какой-то феноменальной, 
нечеловеческой жестокости тех, кто руководил их созидательным трудом.

В Петербурге есть храм Спаса на крови. Этот город весь, целиком, стоит на крови,
 и это не может не определять его странную и загадочную судьбу.

О нем принято писать, что он «построен на болоте и гноище по воле сумасбродного 
Петра Первого и существует по собственным, аномальным законам».

Этот город, как считают специалисты по паранормальным явлениям, обладает ярко 
выраженным негативным, гибельным началом, которое объясняется не только его 
расположением или мистическим влиянием знаменитых сфинксов — «чудовищ невских 
берегов», но и многим иным, чему трудно подобрать название…

Подчас бывает затруднительно сказать, что именно следовало бы делать в том или 
ином случае, но вот чего не следовало бы — запросто. При таком огромном 
количестве праздношатающегося люда в государстве не было ни малейшей 
необходимости мобилизовывать украинских казаков на примитивные и губительные 
земляные работы при строительстве Петербурга, тем более что Украина несла на 
себе тяжелейшее бремя поставок в ходе Северной войны. Петр попросту рубил сук, 
на котором сидел, рубил сознательно, с каким-то дьявольским азартом, но без 
какой-либо, хотя бы дьявольской, логики.

И результатом этой алогичной рубки стала резкая активизация антимосковских 
настроений на Украине, апогеем которой был переход гетмана 
Ивана Мазепы(1644—1709 гг.) на сторону шведского короля Карла xii с целью 
возвращения Украине государственной независимости.

Мазепа был одним из богатейших и образованнейших людей своего времени. Меценат 
и строитель соборов, интеллектуал и аристократ, он не нашел общего языка с 
Запорожской Сечью, которая к началу XVIII века была уже совсем иной, чем при 
Сагайдачном или Хмельницком. Слишком много там насчитывалось в ту пору мелких 
авантюристов, беглых холопов, тех, кого в прежние времена запорожцы 
презрительно называли голью перекатной, кто жаждал лишь легкой и быстрой наживы 
в атмосфере беспредела вольницы, подменявшей им свободу.

Решение перейти на сторону Карла XII не встретило той массовой поддержки, на 
которую рассчитывал гетман. Те, от кого многое зависело, не были готовы к столь 
резкому и неожиданному повороту жизненного сюжета, тем более, что Мазепа до 
самого последнего времени хранил в строжайшей тайне свои намерения, а те, от 
кого мало что зависело, как всегда в таких случаях, предпочли подождать 
конечных результатов сложившейся ситуации.

И все же часть запорожцев поддержала Мазепу, который во главе нескольких тысяч 
своих соратников двинулся на соединение с войсками Карла, стоящими под 
Новгородом-Сиверским.

Ярость Петра была неописуемой. Придя в себя, он приказал во всех церквах страны 
предать анафеме имя гетмана Мазепы, и это было сделано, хотя, согласно канону, 
предание кого-либо анафеме не является правомочным, если оно вызвано причинами 
не религиозного, а светского характера. Но что ему до того канона?

Далее по его приказу войска князя Меншикова окружили гетманскую столицу — город 
Батурин, захватили его, сравняли с землей, а жителей (21 тысячу человек) 
поголовно вырезали.

Затем была Полтавская битва, историческое значение которой явно преувеличено, 
если учесть, что после убедительной победы Петр не смог извлечь из сложившейся 
ситуации никаких положительных результатов, кроме громкой славы, разумеется. 
Война со Швецией после этой битвы продолжалась еще долгих 12 лет, после чего 
Петр подписал мирное соглашение на не самых выгодных для России условиях…

Это факты, тут ничего не поделаешь, господа. Конечно, хотелось бы, чтобы наши 
сатрапы были лучше, умнее, талантливее чужеземных, но сатрапы, они ведь в массе 
своей однородны, они никогда не ценили человеческие жизни, не отвечали за свои 
поступки и не любили никого, кроме самих себя. Да, еще они часто женились на 
шлюхах.



ФАКТЫ:

Марта (фамилии не имела), официальная дочь литовского крестьянина, а 
неофициально — плод любви крепостной крестьянки и немецкого дворянина 
Альбендаля, родилась 5 апреля 1686 года.