типичный деревенский «станок для траха», внезапно вступивший в права законной 
«половины» утонченного и мечтательного юноши. Мало того, она была еще и 
феноменально ревнива, ну а это уже перебор…

Шекспир впоследствии выведет ее образ в своей «Комедии ошибок», где Адриана, 
жалуясь игуменье на ветреность мужа, говорит:

		В постели я ему мешала спать
		Упреками; от них и за столом
		Не мог он есть; наедине — лишь это
		Служило мне предметом всех бесед;
		При людях я на это намекала
		Ему не раз; всегда твердила я,
		Что низко он и гадко поступает.

Мир должен быть благодарен этой сварливой женщине, потому что окажись она 
покладистой, милой, чуткой, желанной, кто знает, не прожил бы Вилли Шекспир всю 
свою жизнь в этом захолустном Стратфорде, так никогда и не став бы тем 
Шекспиром, которым по праву гордится человечество.

Но она была не такой и он при первой же возможности уезжает в Лондон, где 
становится тем, кем обязан был стать.

Что и говорить, он был довольно-таки любвеобилен, но через весь лондонский 
период его жизни прошла церемониальным маршем все же лишь одна женщина.

Мэри Фиттон, в биографиях Шекспира более известная как «смуглая леди».

Она в семнадцатилетнем возрасте стала фрейлиной королевы Елизаветы, а в 
девятнадцатилетнем познакомилась с поэтом и актером Шекспиром, который каким-то 
образом оказался на многолюдном придворном празднестве.

Она была очень смугла, при огромных черных глазах и волосах цвета воронова 
крыла. Должно быть, она была фантастически чувственна, если Шекспир, будучи 
весьма невысокого мнения о ее нравственных качествах, пребывал во власти ее 
тела безрассудно и покорно, как раб.

Но она, «смуглая леди», была при этом и обольстительна, и умна, и кокетлива, и 
лжива, и нежна, что предоставило в распоряжение Шекспира богатейший материал 
для создания ярких женских образов, таких как Беатриче или Розалинда.

Одно время Мэри Фиттон была любовницей графа Пэмброка и даже родила от него 
ребенка, мертвого, правда, но все же свидетельствующего о неслучайности этой 
связи и о значении, которое Мэри ей придавала (в ту пору вытравить плод было 
очень несложно, и фрейлины прибегали к этой операции довольно часто).

А с Шекспиром она была дерзка, капризна, временами деспотична, и тем самым все 
больше и больше привязывала его к себе. Он страдал от ее неверности, но это 
страдание было весьма благотворным, стимулируя создание новых и новых шедевров.

Он сравнивает ее с заливом, где может бросить якорь каждый желающий, и в то же 
время завидует клавишам, по которым бегают тонкие аристократические пальцы его 
неверной, но несравненной возлюбленной, которая обратила его в сладкое рабство, 
которая тиранит его, помыкает им и держит в постоянном страхе когда-нибудь 
лишиться ее чарующего гнета…

Не знаю, насколько это соответствует действительности (как, собственно, и все 
прочее в Истории), но существуют сведения о том, что у Шекспира была 
гомосексуальная связь с графом Пэмброком-младшим. Возможно, это была даже не 
связь, а своеобразная месть Пэмброку-старшему за его 
снисходительно-потребительское отношение к Мэри. Активный содомит зачастую не 
считается гомосексуалистом, так что этот эксцесс не влияет на характеристику 
сексуальной ориентации Шекспира, но какова Мэри: проведав об этом, она 
воспылала ревностью и, можно сказать, на глазах у Шекспира соблазнила юного 
Пэмброка!

Этой женщиной нельзя не восхищаться, как нельзя не оценить ее вклад в развитие 
мировой литературы. Вклад, конечно, весьма своеобразный, но зато какой весомый!

А величайшее чудо культуры Ренессанса — Человек, личность, индивидуальность. Не 
масса, не группа, не коллектив, а 
одинчеловек, такой, каким он приходит в этот мир и каким он уходит из него, и 
это чрезвычайно важно, потому что проблема приоритетности личности — коренная, 
пожалуй, проблема Истории, потому что те, которые не являются личностями, 
яростно борются за свое право не только сбиваться в безликий монолит, но и 
навязывать свои ценности личностям, которые вне коллектива автоматически 
переходят в ранг существ низшего сорта. Заветная мечта серости, мечта, которая 
временами воплощается в действительность и озаряет мрачную округу обманчивым 
светом мятежей и революций, который неизменно гаснет при восходе Солнца.