самозванец женился на его дочери Марине и начал собирать войско для похода на 
Москву.

Этот поход начался осенью 1604 года. Под Новгородом-Сиверским к Лжедмитрию и 
полякам примкнули двенадцать тысяч запорожских казаков, а затем — несколько 
тысяч донских казаков. Москву они взяли довольно быстро.





Лжедмитрий Iсменил на московском престоле Бориса Годунова и правил страной с 
1605-го по 1606 год, после чего был убит сторонниками следующего претендента, 
Василия Шуйского, который пребывал в звании московского царя с 1606-го по 1611 
год.

В этот период против Шуйского было направлено восстание под руководством 
Болотникова (лето 1606 г. — осень 1607 г.), которого зачем-то поддержала часть 
запорожцев. Под «зачем-то» я имею в виду и без того полную, ничем не 
ограниченную, свободу их действий. Вода, в которой они «ловили рыбку» была 
настолько мутной, что не было ни малейшей необходимости еще более ее мутить. 
Иное дело — сам Болотников, у которого, конечно же, были амбиции, пусть не 
продуманные как следует, но амбиции…

В то время, недаром названное «смутным», любой авантюрист имел громадные 
амбиции, реализовать которые было не так уж сложно. Казалось, сам Бог карает 
Москву за ее самозванство, когда она вдруг объявила себя столицей державы, 
разгромив всех иных и даже возможных претендентов на это звание. Теперь она 
стала вдребезги пьяной бабой, которой может пользоваться любой из желающих…

Кроме восстания Болотникова, было еще восстание терских казаков, выставивших 
своего претендента на московский престол, названного «царевичем Петром», внуком 
Ивана Грозного.

В то же самое время объявляется и 
Лжедмитрий II, которого прозвали «тушинским вором» за то, что он обосновался в 
деревне Тушино под Москвой и оттуда руководил блокадой города. Это был, конечно,
 авантюрист высочайшего класса. Что там говорить, если ему удалось убедить 
Марину Мнишек в том, что он в действительности — ее воскресший муж, Лжедмитрий 
Первый!

К нему начали стекаться авантюристы со всей Европы, но больше всего там было, 
конечно, поляков и запорожцев, хотя донские, терские и поволжские казаки тоже 
были представлены достаточно широко.

На этом этапе, вопреки учебникам, официальная Польша не принимала участия в 
происходящем, но вот когда к середине 1608 года польско-литовские авантюристы в 
союзе с казаками достигли весьма впечатляющих успехов, польское правительство 
начинает всерьез обсуждать вопросы, связанные с развитием этого успеха на 
государственном уровне.

Осенью 1309 года войско польского короля выступило на Смоленск и взяло его в 
плотное кольцо осады. По свидетельствам хронистов, под Смоленском запорожский 
контингент насчитывал более 30 000, а под Москвой — примерно 40 000. Отдельный 
казацкий корпус занимался взятием Чернигова, Новгорода-Сиверского, Брянска, 
Козельска и др.

Польский король 
Жигимонт (Сигизмунд) III(1566—1632 гг.) был человеком весьма азартным, но 
отнюдь не великим стратегом. Он все свои силы бросил на завоевание Смоленска, 
оставив без должного внимания Москву и все, что с нею связано на политическом 
уровне. Правда, следует заметить, что польский сейм при этом никак не поддержал 
своего короля материальными ресурсами, и это не могло не сказаться на ходе 
кампании.

Московское боярство обратилось к нему с предложением короновать его сына, 
принца Владислава, так как престол пустовал, но король был слишком занят 
Смоленском, а казаки, не получая у него обещанного жалованья, разбрелись кто 
куда добывать «казацкий хлеб», а попросту говоря — грабить окрестные города.

В итоге Москва была занята польским гарнизоном, боярство правило страной от 
имени некоронованного принца Владислава, причем правило весьма своекорыстно и 
жестоко, что не могло не вызвать адекватной реакции народа. Спасти положение 
могла только эффективная помощь из Польши, но сейм не спешил с решением по 
этому поводу, видимо, оставив ситуацию на суд Божий…

В конце концов Москва загорелась в очередной раз и сгорела, а польский гарнизон 
был вышиблен из Кремля ополчением 
Мининаи 
Пожарского.