знаменитого живописца 
Ганса Гольбейна(1497—1543 гг.) с поручением зафиксировать внешность Анны и 
предоставить портрет на суд жениха.

Но художник — не фотограф, делающий снимки на документы. Великий Гольбейн 
изобразил на полотне то, что он скорее почувствовал, чем увидел воочию в этом 
образе, и когда Генрих VIII взглянул на портрет, решение жениться созрело тут 
же и бесповоротно.





Вскоре невеста прибыла в Англию. Генрих галантно выехал ей навстречу, и вот в 
Рочестере, в тридцати милях от Лондона, они увиделись…

Первым желанием короля было тут же, собственноручно отрубить голову живописцу 
Гансу Гольбейну, так как невеста настолько отличалась от своего портрета, что 
видавший виды Генрих чуть не плакал от отчаяния и обиды.

Он заявил придворным, что никогда не женится на «этой кобыле», но потом изменил 
свое решение из боязни поссориться с немцами. Однако, как вскоре выяснилось, 
слухи об антианглийской коалиции Франции и Испании оказались сильно 
преувеличенными, так что, в принципе, отделаться от «кобылы» можно было 
достаточно просто и без особых дипломатических последствий.

Но прежде нужно было избавиться от Кромвеля. Сказано — сделано. Кромвель во 
мгновение ока оказывается узником Тауэра, его имущество конфисковывается, а все 
заслуги аннулируются ввиду открывшихся «фактов» ереси, государственной измены и 
прочих проявлений злокозненности.

Ему предлагается облегчить свою участь, подписав заявление о том, что король 
Генрих VIII неоднократно говорил в его присутствии о том, что «не исполнял 
своих супружеских обязанностей» по отношению к Анне Клевской, которая, исходя 
из этого, осталась в своем добрачном состоянии, а следовательно, не является 
женой короля в буквальном смысле этого слова. Несомненная ложь. Учитывая 
характер и наклонности Генриха VIII, просто невозможно предположить, будто он 
был настолько принципиален, что отказался от возможности хотя бы раз 
проинспектировать сексуальные способности «кобылы». Но дело не в этом.

Кромвель подписал все, что ему дали на подпись, после чего ему сообщили, что 
король в виде особой милости избавил его от повешения и сожжения на костре, 
разрешив ограничиться отсечением головы.

Вскоре его голову отсекли, а королеве объявили, что она разведена, правда, с 
назначением ей пенсии в 4 000 фунтов стерлингов и присвоением почетного звания 
«сестры короля».

А Генрих VIII незамедлительно женился на восемнадцатилетней Екатерине Говард, 
которая менее чем через два года после свадьбы была обезглавлена по обвинению в 
развратном поведении, несовместимом со званием королевы Англии.

Далее началась череда казней разного рода государственных преступников и 
еретиков. Парламент принял специальный билль, согласно которому осужденных 
католиков надлежало вешать, а вот лютеран — сжигать заживо.

Считается, что за годы правления Генриха VIII было повешено не менее 72 000 
человек, только повешено, не считая сожженных заживо и обезглавленных.

Его последняя, шестая жена, Екатерина Парр, едва не угодила на эшафот за 
какое-то высказывание, вызвавшее неудовольствие ее кровожадного супруга.

Сам-то он себя таковым не считал.



КСТАТИ:

«Если Бог все знает и может отвратить всякого заблудшего от заблуждения, то 
почему он этого не делает? И почему, если Бог не отвращает от заблуждения, то 
грех падает не на Бога, а на человека?»

Пьетро Помпонацци



Вопрос, конечно, любопытный, но, на мой взгляд, аморальный: если человек не в 
состоянии удержаться от неблаговидного поступка, то пусть вся ответственность 
падет на его голову, а не на чью-то чужую, тем более голову Бога. С другой 
стороны, хорошо было бы, если бы Бог останавливал таких как Борджиа или Генрих