«Для причины необходимо одно — чтобы у нее было следствие».

Дэвид Юм



Юм, Ломоносов, Дешан, Вовенарг, Гольбах — вот истинные звезды эпохи, ее разум и 
ее достоинство, одни из последних мудрецов XVIII века, не успевших опалить 
крылья души в революционном пламени 1789 года…





Не опалил свои крылья и философ 
Дени Дидро(1713—1784 гг.), но как много масла заготовил он для этого 
убийственного огня…

Он успешно оканчивает иезуитский коллеж, получив звание магистра искусств, но 
отказывается от богословской карьеры и живет в Париже, пробавляясь случайными 
заработками и ночуя где попало.

В 1743 году, уже в возрасте тридцати лет, он женится на дочери купеческой вдовы 
и этим как-то поправляет свои материальные дела.

В 1746 году Дидро выпускает свое первое произведение «Философские мысли», 
приговоренное к публичному сожжению парламентом, признавшим его аморальным и 
богопротивным.

В 1748 году по заказу некоего Морена, устроителя сексуальных развлечений короля 
Людовика XV, Дидро пишет эротический роман «Нескромные сокровища».

Вскоре он попадает за решетку по обвинению в религиозном нигилизме, но уже 
через три месяца выходит на свободу благодаря усилиям каких-то покровителей, 
видимо, достаточно высокого ранга.

Дидро, прослыв вольнодумцем и борцом за идеи Просвещения, становится частым 
гостем салона барона 
Поля-Анри Гольбаха(1723—1789 г.), где собираются такие неординарные люди как 
философ Гельвеции, академик-математик д'Аламбер, Бенджамин Франклин и др.

Там, в этом салоне, и рождается идея создания «Энциклопедии, или Толкового 
словаря наук, искусств и ремесел», которую ввиду ее значимости для Истории 
назвали «Великой французской энциклопедией». Ее еще называют «Энциклопедия 
Дидро и д'Аламбера», потому что именно эти два энтузиаста стали не только ее 
основателями и редакторами, но и ее мятежной душой.

«Энциклопедия» потрясает как широтой охвата самых разных жизненных тем, так и 
непередаваемой манерой их отражения, где все противоречит господствующим 
стереотипам и догмам, издевается над ними, выставляет в самом идиотском свете, 
но настолько тонко и остроумно, что ни один цензор не смог бы предъявить 
авторам сколько-нибудь аргументированного обвинения.

Это все равно, что разговаривать с умным собеседником в присутствии стукача, 
полагающего, что он надежно законспирирован. Так полагает, естественно, лишь он 
один. И при нем, при дубине, можно говорить о чем угодно, но правильно построив 
фразы и запрятав иронию в той глубине, куда ему не проникнуть.



КСТАТИ:

«До глубокой мысли надо подняться».

Станислав Ежи Лец



К примеру, представив в самом отвратительном свете мусульманский фанатизм, 
Дидро в своей статье о суевериях ненавязчиво подталкивает читателя к 
естественному вопросу: «А, собственно, чем этот мусульманский фанатизм хуже 
родного, католического фанатизма?» И завершает статью словами: «Если читатель 
будет настолько несправедлив, что смешает католичество с чудовищными суевериями 
других народов, то мы возлагаем только на него ответственность за всю гнусность 
его извращенной логики».

Но это была игра с огнем. В 1745 году выходит королевский указ, согласно 
которому за издание, хранение и распространение литературы, подрывающей основы 
религии, писателям и издателям полагалась смертная казнь.