Ему нравилось окружать себя знаменитостями, чтобы на их фоне выглядеть гораздо 
более мудрым, талантливым, опытным, чем любой из опекаемых им создателей 
признанных шедевров, справедливым и суровым «отцом»… В этом он, несомненно, 
предвосхитил Сталина. Впрочем, Гитлер тоже был не прочь учить писателей, о чем 
и как писать книги, живописцев — какая манера предпочтительней для создания 
образа «великой эпохи» или чего другого, но непременно великого.

Людовик XIV из кожи вон лез, чтобы придать ореол величия своей эпохе, но 
бедность ее невозможно было скрыть ни за фасадом Версальского дворца, ни за 
пышностью королевских выездов, ни за блеском бриллиантов, которые любвеобильный 
король дарил своим фавориткам.




Ш. Койнель. Портрет мадам де Муши


Именно фаворитки и придавали эпохе яркость, которую услужливые историки 
преподнесли потомкам как блеск державного величия.

Женившись в довольно-таки нежном возрасте, Людовик незамедлительно начал 
формировать свое галантное окружение, которое периодически обновлялось, но 
принципы и правила его существования оставались неизменными, разве что 
приобретая тот или иной оттенок в зависимости от особенностей характера 
очередной примадонны этого театра любви.

Их было немало, голубоглазых блондинок и смуглых брюнеток, статных красавиц и 
худосочных дурнушек, сдержанных умниц и крикливых дур, но только три из них 
оказали реальное влияние на имидж той поры, формальным символом которой был 
«Король-Солнце».

Луиза де Лавальер — та, которая чистосердечно любила именно короля, а не его 
величество, по общему мнению современников. Она не была красавицей. Ее лицо 
носило следы перенесенной в детстве оспы, а также она слегка прихрамывала. 
Говорят, лишь верхом на лошади она была неотразима, но Людовик считал ее верхом 
совершенства, одновременно подтверждая и мысль о том, что любовь слепа, и мысль 
о том, что она обладает даром ясновидения.

Они впервые обменялись любовными клятвами 16 августа 1661 года на роскошном 
празднике, устроенном министром финансов Никола Фуке (1615—1680 гг.) в своем 
новом дворце с мраморными лестницами и позолоченными залами. На этом празднике 
состоялась премьера комедии Мольера «Досадный случай».

Этот праздник превратился в действительно досадный случай, если обратить 
внимание на то, что король был уязвлен кричащей роскошью дворца министра 
финансов, и на то, что этот министр, не подозревая о только что начавшемся 
романе между королем и Луизой, предложил ей двадцать тысяч золотых пистолей за 
ночь любви.

Этот досадный во всех отношениях случай вскоре имел своими последствиями почти 
десятилетнюю связь короля с Лавальер, а также заключение в тюрьму министра Фуке,
 где он и пребывал до конца дней своих. Он слыл мудрецом и талантливым 
финансистом, так что тем более странным представляется его поведение в плане 
демонстрации своего кричащего богатства королю, который ни в чем не терпел 
соперничества.

Людовик XIV не побеждал соперников в честном поединке. Он их попросту устранял 
со своего пути, и судьба Никола Фуке — лишнее подтверждение этого тезиса.

Лавальер родила от короля несколько детей, двое из которых выжили и были 
официально усыновлены.

Она не обладала традиционной наглостью королевских фавориток, которые извлекали 
максимум пользы из своего статуса, никогда ни о чем не просила Людовика и не 
ставила никаких условий. Со временем это показалось ему скучным, пресным, 
лишенным того, что называется интригой, и он охладел к излишне скромной Луизе 
Лавальер, которая отправилась в монастырь, где провела тридцать пять лет из 
прожитых ею шестидесяти шести.



КСТАТИ:

«Клясться женщине в вечной любви столь же нелепо, как утверждать, что всегда 
будешь здоров, или всегда будешь счастлив».

Шарль де Монтескье