Итак, в первой главе Бог создает мужчину и женщину, а уже во второй Он под 
общим наркозом выламывает у мужчины одно из ребер и вытачивает из него некую 
«жену». Сомнительно, чтобы все это было следствием невнимательности автора (или 
авторов) данной книги, но иные версии выглядят еще более надуманно.

Разве что автор (или авторы) недвусмысленно и четко разграничивают такие 
понятия, как «женщина» и «жена».



КСТАТИ:

«Быть живой женской плотью и быть женщиной — две вещи разные».

Виктор Гюго



Истинно так.




Ю. Ш. фон Карольсфельд. Шестой день творения


Далее следует популярная история о том, как коварный змей уговорил Еву отведать 
яблоко с дерева познания добра и зла, что росло среди райского сада. Игнорируя 
строжайший запрет Бога, Ева не только сама вкушает запретный плод, но и 
уговаривает Адама сделать то же самое. Безвольный Адам надкусывает злосчастное 
яблоко, после чего наши гипотетические пращуры изгоняются из райского сада.

Эта история имеет, великое множество трактовок. Одна из них, основная и самая, 
пожалуй, мизантропическая, заявляет о будто бы «смертном грехе», который 
наложил свою печать на все последующие поколения.

Тезис о «первородном грехе», о каком-то позорящем ярлыке, который навешивается 
на человека в момент его рождения с единственной видимой целью — внедрить в его 
сознание разрушающий комплекс неполноценности.

Древо познания добра и зла зачастую воспринимается как некий барьер-табу в 
области духовного развития, и это представляется весьма странным, если исходить 
из того, что человек якобы создан в точности по образу и подобию Всевышнего…

Змей зачастую трактуется не как просто пропагандист запретного, а как Сатана, 
искушающий доверчивых людей, что в принципе может быть одноименными понятиями, 
но вот стилизованный образ огромного извивающегося фаллоса представляется все 
же довольно тенденциозным.

Следующая история посвящена первому из зафиксированных историей человечества 
убийств. 
«И восстал Каин на Авеля…»Брат на брата. Мотив банален до неприличия: зависть, 
причем, не глубинная, взлелеянная, испепеляющая, а мгновенно возникшая 
вследствие того, что 
«призрел Господь на Авеля и на дар его. А на Каина и на дар его не призрел».
Только и всего. Но вполне, как оказалось, достаточно, чтобы лишить жизни 
единоутробного брата. Мало того, когда Бог, прибыв на место происшествия, 
произносит свою знаменитую крылатую фразу-вопрос: «Где Авель, брат твой?», 
убийца невозмутимо отвечает: «Разве я сторож брату своему?»




Ю. Ш. фон Карольсфельд. Жертвоприношение Каина и Авеля


Существует заслуживающая внимания версия относительной условности этого жуткого 
эпизода: ввиду того, что Авель был пастухом, а Каин — земледельцем, возникшая 
ситуация в определенной мере отражает напряженные взаимоотношения между 
земледельческими и скотоводческими племенами в ту основополагающую эпоху. Что ж,
 может быть, может быть…

Люди, видимо, в массе своей вели себя не лучшим образом, что вызвало адекватную 
реакцию Создателя: 
«И увидел Господь, что велико развращение человеков на земле, и что все мысли и 
помышления сердца их было зло во всякое время… И раскаялся Господь, что создал 
человека на земле, и восскорбел в сердце Своем».

Еврейский бог — невидимый, неосязаемый, но вездесущий Ягве — необычайно